скромно, – мне просто повезло.
Закончив сеанс общения, Бад зашел в кабинет, который когда-то занимал вечно пьяный Си Ди Гендерсон. Теперь в нем сидел новый начальник, он выдвинул ящик стола и один за другим достал оттуда три пистолета.
– Один командирский кольт сорок пятого калибра, серийный номер ФЦ34509, «беретта» калибра девять миллиметров тип 92Ф, серийный номер Д120973, и «беретта-84» калибра 0,38, серийный номер E259IV. Сержант Пьюти, поставьте здесь свою подпись и забирайте оружие. Вот кобура от «беретты», а это от кольта. Я не знаю, куда делась кобура от «беретты» тридцать восьмого калибра. Как вы ее носите, сержант?
– На животе. Я затыкаю ее за пояс и так ношу. Я не пользовался кобурой. Давила она, конечно, очень сильно, но сейчас я просто счастлив, что эта пушка тоже была при мне. Она сослужила хорошую службу.
Он посмотрел на них: да, это три его пистолета, пригодное к стрельбе боевое оружие, на нем не было никаких украшений. Это были инструменты. На Бада накатила волна нежности, его охватило такое теплое чувство, что на секунду показалось, сейчас он лишится чувств и упадет в обморок. Человек, не познавший близости смерти и не спасшийся благодаря оружию, не может понять тех ощущений, которые испытывает человек, выживший благодаря оружию, когда смотрит на свои пистолеты.
Бад пошел к выходу, но задержался в дверях. Ему еще надо было кое-что выяснить.
– Где я могу найти Си Ди?
– Знаете, сержант, он живет в южной части города, на Тридцать восьмой улице, недалеко от парка Макмагон.
Он дал Баду адрес.
– Я должен навестить его, – сказал Бад, поняв, что решил это сделать, когда произносил эти слова.
– Старику это определенно понравится. Только постарайтесь съездить к нему пораньше, к вечеру он обычно напивается в стельку.
Бад взглянул на часы. Есть у него время или нет? Зачем он собирается это делать? Если он съездит туда и сразу уйдет, то это не займет много времени. Время, как всегда, было в дефиците. Но с другой стороны, визит мог послужить ему прикрытием: заехал, дескать, к старику лейтенанту, посидели, поговорили, время пролетело незаметно, поэтому и задержался.
Жилище лейтенанта оказалось обшарпанным придорожным домишком, очень неказистым и маленьким, меньше того, в котором жила Холли. Дом стоял чуть южнее аэропорта, и над головой то и дело с ревом проносились самолеты. От этого грохота, казалось, могли обвалиться чердаки и дымовые трубы. Во всей округе не росло ни единого дерева.
Бад подождал несколько секунд, чтобы окончательно решить, надо ему это или нет. Он чувствовал, что затеял поездку сдуру. Но в деле была одна деталь, которая очень не нравилась ему: получилось так, что он, Бад Пьюти, отыскал Ламара, а вот старик не смог. Это некрасиво и неправильно. Бад подошел к домику и постучал в дверь.
Женщина, открывшая ему, была похожа на сморщенный чернослив, совершенно лишенная даже намека на нежность, которая скрасила бы ее увядшие черты или следы бесконечной усталости.
– Моя фамилия Пьюти, – представился Бад. – Си Ди дома?
Она несколько секунд мерила его пристальным взглядом, а потом наконец вымолвила:
– Вы из суда, насчет уплаты?
– Нет, мэм. Я патрульный полицейский, работал вместе со стариком по его последнему делу.
– Чертов законник сказал, что придет вчера. Нам нужны деньги. Этот проклятый дурак два года назад потерял все свои деньги – он вложил их в курорт на озере. На Тексоме.
– Мне очень прискорбно это слышать, – сказал Бад.
– Но вы заходите, правда, он пребывает в черной меланхолии, как всегда.
– Он что, уже того?..
– Конечно. Нельзя же отнять у мужика его бутылку. Но до четырех он не бывает особенно пьян.
Бад вошел в маленькую темную комнату и нашел там Си Ди сидящим в облаках табачного дыма, в обнимку с бутылкой бурбона и с бумажным стаканчиком на столе. Скосив глаза, он смотрел по телевизору какую-то мыльную оперу. Лицо сморщено, на нижней губе висела сигарета. На полке за столом стояло собрание бронзовых кубков, которыми в свое время награждали лейтенанта Гендерсона за выдающиеся результаты в стрельбе.
– Привет, – сказал Бад.
– Бад, дружище, – старик подался вперед, – как это здорово, что ты заехал ко мне.
– Я просто хотел узнать, как ваши дела.
– У меня все прекрасно. К концу дня становится скучновато, а так вполне ничего.
– Вам что-нибудь нужно?
– Нет, сэр, я ни в чем не нуждаюсь. И я сейчас не так пьян, как тогда, когда мы виделись последний раз. Ты-то хочешь выпить, сынок?
– Нет, лейтенант, я просто заехал попрощаться.
– Ты единственный из всех, кто нашел в себе мужество попрощаться со мной. Оттрубил почти пятьдесят лет, и ни одна сволочь даже не сказала «до свидания». Как насчет сэндвича? Сладкая моя! Принеси Баду сэндвич.
– Не надо, спасибо, лейтенант. Я уже поел.
– Ну хорошо, Бад. Скажу тебе, это была неплохая работа с Оделлом. Очень жаль, что ты не уложил и Ламара.
– Мне не хватило одной пули, его счастье.
– Послушай меня, Бад. Я единственный, кто скажет тебе об этом. Это будет голая правда. Не надо стрелять так много и плохо целиться. Я побывал в семи перестрелках, победил во всех семи и только дважды был ранен. Надо обязательно целиться, Бад. Нельзя стрелять куда попало и уповать, что куда-нибудь да попадешь. Меня учил старый Джелли Брайс.
Уж кто-кто, а он-то знал, что такое перестрелка на близком расстоянии.
– Вы правы, лейтенант. Я просто плохо соображал в тот момент, у меня не было времени подумать.
– Есть еще одна вещь, которой научил меня Джелли Брайс. Если противник после твоего выстрела продолжает угрожать тебе, несмотря на ранение, тебе надо успокоиться и сломать ему тазовые кости пулей большого калибра. Сломаешь ему таз, и он упадет. Стрелять надо на семь сантиметров внутрь от бедра. Учти, что даже удачный выстрел в голову дает ненадежный результат. Черт, ты можешь снести ему полголовы вместе с мозгами и прострелить сердце, но он будет идти еще секунд пятнадцать. Им будут управлять рефлексы, а они не зависят от мозга и сердца.
– Я запомню эти советы.
Лейтенант отпил из своего бумажного стаканчика. Герои мыльной оперы продолжали плакать. По комнате поплыл запах бурбона и дешевого табака. Баду внезапно захотелось убраться отсюда ко всем чертям – и поскорее.
– Послушайте, лейтенант. Мне надо идти. Я должен сказать вам, мне очень жаль, что для вас это кончилось так плохо. Я не хочу, чтобы у вас остался неприятный осадок от нашего знакомства. Некоторые утверждают, что это я нашел Ламара, а у вас ничего не получилось, но мы- то с вами знаем, что это совсем не так.
– Нет, Бад, это именно так. Ты нашел Ламара, а я нет. Бад, ты собираешься привести ко мне своих парней? Я бы с удовольствием повидался с твоими мальчиками. Говорят, что у тебя потрясающие сыновья.
– Да, лейтенант.
– Давай назначим день, Бад, и я отмечу его у себя в календаре. Может, съездим порыбачим, а? Давай как-нибудь в июле махнем на выходные на Уошито. Или нет, на Тексому. У меня есть очаровательный участочек. Там есть место, где просто замечательно клюет, доложу я тебе!
– Лейтенант, – проговорил Бад, – мне надо посоветоваться с ребятами. Джеффа взяли в бейсбольный легион, а Расс еще неизвестно точно, когда уезжает на Восточное побережье. Как выясню, я позвоню вам.
– Хорошо, Бад. Слушай, ты положительно не хочешь выпить?
– Лейтенант, мне надо идти.
– Ладно, Бад.
– Как бы то ни было, мне очень жаль…
– Да, мне тоже очень жаль, Бад. Я очень хотел взять Ламара, и если бы Бог захотел этого и мне предоставилась еще возможность, то, держу пари, я бы зацепил его.
– Да, сэр.
– Да, сэр, – отозвался старик. Он больше обращался к себе, нежели к Баду. – Да, сэр. Я бы подцепил его. Просто мне не представился еще один такой случай, последний случай.Когда Бад наконец вновь уселся за руль своего пикапа, на него со всей мощью обрушилась жара ясного летнего дня. Он посмотрел на часы. Боже мой, он провел у этого жалкого старого козла целых полчаса вместо запланированных десяти минут. Он покачал головой. И это все, что осталось от некогда могучего Си Ди Гендерсона, лейтенанта Гендерсона. Бада подташнивало от дыма и тесноты темной комнаты – он страдал небольшой клаустрофобией. А может, это было результатом предчувствия сексуальных удовольствий? Как бы то ни было, он завел мотор и поехал к Холли, чувствуя, что заслужил это.
Ему понадобилось еще битых двадцать минут, чтобы отыскать ее дом. Бад понимал, что ему и тут придется извиняться за опоздание. Но, оказавшись здесь, он перестал о чем-либо думать. Он чувствовал, что вот-вот лопнет.
Он подъехал к дому, кивнул чернокожему мальчишке на трехколесном желтом велосипеде и взбежал на крыльцо.
– Ну чтоб мне пропасть, знаменитый герой собственной персоной, – сказала она. – Явился, не запылился.
Бад театрально огляделся:
– Что я слышу? Здесь есть какой-то герой? Всегда мечтал познакомиться с героем и пожать ему руку.
– Герой ждет вас с нетерпением, Бад Пьюти. Ты сейчас начнешь говорить, какой у меня красивый дом и как жаль, что ты не смог помочь мне переехать, но… поздно!
Она втащила его в дом и приникла к нему, тотчас обнаружив при этом все его пистолеты.
– О, простите меня, сэр, но, может, мы отложим наше мероприятие до лучших времен, а то вам потом придется с трудом напяливать на себя всю эту амуницию.
– Дорогая моя, я с удовольствием выкинул бы это барахло на помойку за счастье побыть с тобой хоть несколько минут.
– Надеюсь, что это продлится дольше, чем несколько
