– О, в самом деле?
Он кивнул.
– Как в тот день… раньше, – припомнила я. – Когда в моей студии была Сара… И ты испытал оргазм.
– Да. Как в тот день.
– Надо же, никогда бы не подумала!
Алекс ухмыльнулся:
– А моя эрекция ни о чем тебе не сказала, да?
Я поцеловала его. Ах, я так желала, чтобы каждое слово, которое мы когда-либо скажем друг другу, слетало с наших губ между поцелуями… И мне не хотелось этого бояться.
– Позволь мне сфотографировать тебя, Алекс.
– Снова?
– Сядь вон там. – Я показала на стул с прямой спинкой, который находился в гораздо лучшем состоянии, чем кресло-мешок, оказавшееся до этого в распоряжении Алекса.
Он оглянулся через плечо, но не стал колебаться. Поднявшись, Алекс подошел к стулу и уселся, положив ладонь на пуговицу своих джинсов.
– Вот так?
– Именно так.
Алекс расстегнул пуговицу и дернул молнию вниз, чтобы освободить свой член. Если тот не напрягся, когда Алекс ублажал меня своим ртом, то теперь определенно был чертовски тверд. Алекс рывком стянул джинсы и трусы вниз, к лодыжкам. Зажатый в кулаке член касался низа черной футболки, которая все еще обтягивала мощную грудь.
– Задери футболку. – Я уже схватила камеру. – Я хочу увидеть твой живот.
Прежде я использовала камеру как барьер, разделявший нас. Ширму. Теперь, наблюдая за Алексом через маленький квадратик стекла, я не была отделена от него – скорее наоборот, только приблизилась. Соединилась с ним. Стала частью того, чем он занимался, – но совсем не так, как в моменты, когда мы трахались. Фотографируя его, я почти была им.
Я встала сзади Алекса, чтобы сделать новый откровенный снимок.
– Боже, это охренительное зрелище, просто великолепно!
Он застонал в ответ на мои слова. Я продолжала снимать. Двигалась вокруг него, пытаясь запечатлеть, как он трахает собственный кулак.
Возможно, мы снимали настоящее порно. Крупный план пениса, оказавшегося в плену крепких пальцев, сменился изображением лица его обладателя. Эти снимки были красноречивым свидетельством интимной и сокровенной истории. И, да, это был секс, но не только – еще и нечто другое, не менее значимое.
Доверие.
Я отложила камеру, чтобы поцеловать Алекса и помочь ему, положив свою ладонь на его руку. Через минуту Алекса накрыл бурный оргазм. В кульминационный момент я смотрела ему в глаза – и на этот раз без труда читала все, что в них отражалось.
– Мне нужно заскочить в душ, – сказал он, когда все было позади.
Сработал таймер духовки. Мы отпрянули друг от друга. Алекс сжал меня в объятиях, чтобы еще раз поцеловать, и направился в ванную. Я пошла на кухню. Мой мобильный зазвонил в тот самый момент, когда я вынула из духовки сковородку с чем-то непонятным, но вкусно пахнущим, и поставила ее на плиту.
Я схватила телефон:
– Да?
– Привет, Лив. Ты получила ту штуку, которую я прислал тебе?
Патрик. Мой аппетит вмиг испарился. Я навострила уши, улавливая звук льющейся в ванной воды. Было ясно, что Алекс пробудет там совсем недолго.
– Я выбросила ее в мусор, – ответила я.
– Не могу поверить! – Холодность его слов сочилась сквозь трубку прямо мне в сердце.
– Ты позвонил только для того, чтобы снова обличать меня? – Теряя самообладание, я прислонилась к столешнице.
Патрик хрипло, неприятно засмеялся:
– Ты трахаешь Алекса Кеннеди. Ведь так?
Пол закачался под моими ногами.
– Что-о-о-о?
– Ты с ним спишь. Я сказал Тедди, что это не может быть правдой. Но так и есть, верно? Ты действительно с ним трахаешься. Не могу поверить, Оливия! Я ведь тебя предупреждал!
– Помнится, ты говорил, что ему не нравятся девушки, – язвительно прошипела я. – А теперь послушай вот что, Патрик. Они ему нравятся.
– Я ведь твердил тебе, что он – ходячая проблема!
– Тебе-то что за дело, что тебя-то так волнует? – взяв себя в руки, невозмутимо бросила я. – То, что я трахаюсь с Алексом? Или то, что я вообще с кем-то трахаюсь?
Он молчал.
– Патрик, мне нравится Алекс. Сильно.
– Конечно, он тебе нравится. – В голосе Патрика послышалась насмешка. – Он всем нравится. Каждый хочет забраться к нему в штаны. Он – потаскун. Спит со всеми, гуляет направо-налево.
Телефон едва не выскользнул из моей мгновенно вспотевшей ладони.
– Ты занимаешься тем же самым.
– Но мы говорим не обо мне, – резко парировал Патрик. – Не в этом дело.
– А в чем тогда?
Мой желудок, еще несколько минут назад призывно урчавший от благоухания ужина, сжало тревожным спазмом.
– Я просто не могу поверить, что ты втрескалась в него по уши, – сказал Патрик низким, твердым голосом. – Черт побери, Лив, разве ты уже не выучила этот урок?
– И что это за урок? То, что мне не стоит влюбляться в гея?
Снова повисла напряженная тишина, на этот раз я тоже не проронила ни слова. Он учащенно, резко дышал. Как и я сама.
– Ты не можешь любить его, – наконец сказал Патрик. – Боже праведный, Лив! Ты едва его знаешь!
– Я и не утверждаю, что люблю. Я лишь говорю, что могу полюбить. Надо быть безумцем, чтобы отрицать подобную возможность!
– Я – не безумец. Я лишь хочу убедиться, что ты не совершаешь ошибку…
– Вроде той, что я совершила с тобой?
И снова мертвая тишина.
Я отключилась, сбросив звонок.
– Эй, малышка…
Алекс впервые обратился ко мне вот так, выражая свою нежность. Его ласковое обращение лишь укрепило подозрения по поводу того, что наши отношения зашли слишком далеко. Я обернулась к Алексу, его кожа была еще влажной после душа, волосы – взъерошенными. С длинных прядей капала вода, полотенце было низко обернуто вокруг его бедер.
– Нам нужно поговорить.
Алекс кивнул так, будто ожидал чего-то подобного. Но мимолетная вспышка тревоги, пробежавшая по его лицу, тут же исчезла, и глубокие серые глаза опять стали привычно-бесстрастными. Он провел рукой по волосам, откинув их назад.
– Хорошо.
Мой телефон забренчал снова. Я выключила его, даже не посмотрев, кто звонил.
– Это Патрик. Я не хочу с ним разговаривать.
