Глава 3
Когда Элан и Шерон подошли к апартаментам на двенадцатом этаже отеля, их внушительные двустворчатые двери были открыты. С того самого момента, когда они распрощались с Томом Льюисом на улице, пока они поднимались и шли устланным ковром коридором, Элана не покидало волнующее ощущение их близости друг другу. Все еще охваченный этим неожиданным для него чувством, Элан увидел через открытые двери пожилого официанта, переставлявшего тарелки с каталки на покрытый белоснежной скатертью стол в центре комнаты.
Сенатор Деверо сидел в кожаном кресле спиной к двери, разглядывая через центральное окно гостиной открывавшийся перед ним вид на порт и гавань. Заслышав шаги входивших Шерон и Элана, он, не поднимаясь, повернул к ним голову.
— Ну, Шерон, дорогая моя, поздравляю. Залучила-таки героя дня! — сенатор протянул Элану руку. — Позвольте и вас поздравить, мальчик мой, с замечательнейшим успехом.
Элан осторожно пожал пухлую ладошку. На миг он был потрясен, заметив, как сдал и постарел сенатор со времени их последней встречи. Былой румянец исчез, лицо заливала бросавшаяся в глаза бледность, голос звучал совсем слабо.
— Да уж какой там успех, — смущенно возразил Элан. — В лучшем случае кое-какая зацепка, да и то не очень.
— Ерунда, мальчик мой! Хотя ваша скромность делает вам честь. Да я только что собственными ушами слышал хвалебную вам оду по радио.
— И что там сказали? — полюбопытствовала Шерон.
— Расписывали несомненную победу сил гуманизма над чудовищной тиранией нашего нынешнего правительства.
Элан с сомнением переспросил:
— Именно такими словами?
Сенатор небрежно помахал рукой.
— Ну, может быть, я слегка перефразировал, но смысл был точно такой. А Элан Мэйтлэнд, молодой неподкупный адвокат, взяв на вооружение справедливость и закон, сокрушил противостоящие силы — вот как они сказали.
— Если кто-то и вправду все так расписал, то его фантазии можно только позавидовать.
Официант терпеливо застыл в выжидательной позе, и Элан снял и передал ему свое пальто.
Торжественно повесив его в стенной шкаф, официант неслышно удалился. Шерон исчезла в смежной комнате, и Элан, проводив ее взглядом, сел у окна в кресло напротив сенатора.
— Мы добились временного преимущества, это так. Но по собственной глупости я ухитрился его частично растерять. — Элан изложил сенатору все, что происходило в кабинете судьи, не опустив и огорчительного финала, когда его перехитрил ловкач А. Р. Батлер.
Сенатор Деверо кивнул с глубокомысленным видом знатока.
— Даже и в этом случае, я бы сказал, ваши усилия принесли прекрасные плоды.
— Это точно, — к ним присоединилась Шерон. Она успела снять пальто и шляпку и осталась в мягком шерстяном платье. — А Элан был просто замечателен.
Элан, смирившись, улыбнулся. Протестовать, похоже, было бесполезно.
— И все равно, — отметил он, — нам еще далеко до того, когда Анри Дюваль будет принят в качестве иммигранта.
Старик не торопился отвечать. Взгляд его вновь устремился на расстилавшийся перед ними морской берег. Обернувшись к окну, Элан увидел вспененную ветром воду залива, тучи брызг от набегавших и разбивавшихся о камни волн. Из порта выходил низко осевший сухогруз, судя по надписи на борту, японский. С острова Ванкувер приближался паром, вздымавший по носу длинные белые усы, вот он начал широкий плавный поворот, направляясь к причалу. Повсюду сновали прибывшие и отплывавшие суда: мелькали люди, бочки, ящики, мешки с грузом — обычная суета оживленного глубоководного порта.
— Ну что ж, — произнес после долгой паузы сенатор, — мы, конечно, можем и не достичь нашей конечной цели. Можно выигрывать сражения, но проиграть войну. Но никогда не следует, мальчик мой, недооценивать важность боев местного значения, особенно в политике.
— Мне казалось, что мы с вами это уже обговорили, сенатор, — решительно возразил Элан. — Я делаю все, что могу, для моего клиента, а политика здесь ни при чем.
— Все это так, кто же спорит! — в голосе старика впервые зазвучали раздраженные нотки. — Надеюсь, вы согласитесь, что не теряете ни малейшей возможности это подчеркивать. Иногда, если можно так выразиться, нет ничего более утомительного, чем нарочитая праведность юнца.
От такого укора щеки Элана залились краской.
— Но вы ведь простите ветерана политических схваток, — продолжал сенатор, — если он порадуется растерянности и замешательству, которые ваши умелые действия вызвали в определенных кругах.
— Думаю, никакого вреда от этого не будет, — Элан постарался, чтобы голос его звучал шутливо. Он испытывал неловкость оттого, что был резок со стариком без всякой необходимости.
Позади них раздался телефонный звонок. Бесшумно появившийся официант снял трубку. Элан отметил, что он двигался по апартаментам с привычной уверенностью, словно хорошо изучил установившиеся здесь обычаи и не раз обслуживал сенатора прежде.
Сенатор обратился к Шерон и Элану:
— А почему бы вам, молодые люди, не перекусить? Кажется, вон там, на столе позади вас, найдется все необходимое.
— Ладно, — согласилась Шерон. — А ты, дедушка, разве есть не будешь?
Сенатор Деверо покачал головой:
— Не сейчас, дорогая моя. Может быть, попозже.
Официант положил трубку на столик и подошел к сенатору.
— Вы заказывали Оттаву, сэр. На линии мистер Бонар Дейтц. Будете говорить отсюда?
— Нет, пройду в спальню, — старик поднялся на ноги, потом, словно на это ушли все его силы, вновь рухнул в кресло. — Вот это да! Что-то отяжелел я сегодня.
Встревоженная Шерон бросилась к нему на помощь. Сенатор, опираясь на ее руку, встал.
— Позвольте, сэр? — Элан предложил ему свою руку.
— О, нет. Благодарю вас, мальчик мой. Я еще не инвалид. Мне просто нужна пустячная помощь, чтобы преодолеть земное притяжение. А ходил я всегда своими ногами и впредь, надеюсь, буду.
С этими словами он прошел в смежную комнату и прикрыл за собой дверь.
— С ним все в порядке? — с сомнением в голосе спросил Элан.
— Не знаю, — Шерон продолжала смотреть на полуотворенную дверь. — Даже если и нет, он мне все равно ничего не позволит делать. Ну почему некоторые мужчины так упрямы?
— Я вот не упрямый, — похвалился Элан.
— Ну да, конечно, — рассмеялась Шерон. — Ладно, давай поедим.
В меню ленча входили суп по-вишийски,[62] креветки в горшочке, карри[63] из крылышек индейки и заливное из языков. Официант поспешил к столу.
— Спасибо, — сказала ему Шерон. — Мы сами справимся.
— Слушаю, мисс Шерон, — почтительно склонив голову, официант плотно прикрыл за собой двустворчатые двери, оставив их одних.
Элан разлил суп по чашкам и передал одну Шерон. Стоя, они начали по глоточку прихлебывать горячий суп.
— Когда все это кончится, — с внезапно заколотившимся сердцем спросил Элан, — я смогу иногда с тобой видеться?
— Очень надеюсь, — улыбнулась ему Шерон. — Иначе мне все время придется проводить в залах судебных заседаний.
До него донесся едва слышный знакомый аромат ее духов. В глазах Шерон светилась веселая
