- '
Его минутная ярость явно перекрывала повод к ней. Он и сам это почувствовал, отвернулся, уже жалея, что ввязался. Учительница начальных классов издала горлом булькающий сдавленный звук и быстро вышла… Светлана Михайловна - за ней:
- Таисия Николаевна! Ну зачем, золотко, так расстраиваться?…
Потом была пауза, а за ней - торопливая разноголосица:
- Время, товарищи, время!
- Товарищи, где шестой 'А'?
- Шестой 'А' смотрит на вас, уважаемая… (речь шла о классном журнале).
- Лидия Иванна, ключ от физики у вас?
- Там открыто. Только я умоляю, чтобы ничего не трогали… Вчера мне чуть не сорвали лабораторную…
Светлана Михайловна вернулась взбудораженная, красная, сама не своя. Перекрыв все голоса, она объявила Мельникову:
- Вот, Илья Семенович, в чужом-то глазу мы и соломинку видим… Весь ваш класс не явился на занятия. В раздевалку они не сдали ни одного пальто, через минуту второй звонок, а их никто не видел… Поздравляю.
Стало тихо в учительской. У Ивана Антоновича, у географа, что- то с грохотом посыпалось из портфеля, куда он засовывал книжку. Оказывается, он яблоками отоварился спозаранок и - без пакета…
- Я так и знала, что без Анны Львовны что-нибудь случится, - добавила Светлана Михайловна, ища взглядом Мельникова и - странное дело! - не находя. Отгороженный столом, Илья Семенович сидел на корточках и помогал старику собрать его несчастные яблоки (на глаз можно было определить, что - кислятина!). Они вдвоем возились там - 'история с географией', а учителя саркастически улыбались.
- Чей у них должен быть урок? - спросил Мельников; он показался без очков над столом.
- Мой, - объявила Наташа.
И ножка ее отфутболила к Мельникову запылённое яблоко.
Мельников осматривался, стоя без пальто у дверей школы. Двор был пуст. Кувыркались на ветру прелые листья, качались молоденькие оголенные деревца. С развевающимся шарфом Илья Семенович пошел вдоль здания.
С тыльной стороны пристраивали к школе мастерские. Там был строительный беспорядок, стабильный, привычный, а потому уже уютный: доска, например, водруженная на старую трубу из котельной, образовала качели, леса и стальные тросы применялись для разных гимнастических штук; любили также пожарную лестницу… Здесь можно было переждать какую-нибудь опасность, покурить, поговорить с девчонкой - словом, свой девятый 'В' Мельников не случайно обнаружил именно здесь.
Его увидели.
Кто-то первый дал сигнал тревоги, кто-то рванулся 'делать ноги', но был остановлен… До появления Мельникова они стояли и сидели на лесах группками, а теперь все сошлись, соединились, чтобы ожидаемая кара пришлась на всех вместе и ни на кого в частности…
Генка Шестопал наблюдал за событиями сверху, с пожарной лестницы; он там удобно устроился и оставался незамеченным.
Мельников разглядел всю компанию. Они стояли, разлохмаченные ветром, в распахнутых пальто… Портфели их сложены на лесах.
- Здравствуйте, - сказал Илья Семенович, испытывая неловкость и скуку от предстоящего объяснения.
- Здрасьте… - Они старались не смотреть на него.
- Бастуем, следовательно?
Они молчали.
- Какие же лозунги?
Сыромятников выступил вперед. Если лидер - он, поздравить этих архаровцев не с чем…
- Мы, Илья Семенович, знаете за что выступаем? За уважение прав личности!
И многие загудели одобрительно, хотя и посмеиваясь. Сыромятников округлил свои глазки, неплохо умеющие играть в наив. Столь глубокие формулировки удавались ему не часто, и он осмелел.
- Надо, Илья Семенович, англичаночку призвать к порядку. Грубит.
Поглядел Мельников на длинное обиженное лицо этого верзилы - и не выдержал, рассмеялся.
Костя Батищев перекинулся взглядом с Ритой и отодвинул Сыромятникова.
- Скажи, Батя, скажи… - зашептали ему.
Костя заговорил, не вынимая рук из косых карманов своей замечательной теплой куртки:
- Дело вот в чем. Сперва Наталья Сергеевна относилась к нам очень душевно…
- За это вы сорвали ей урок, - вставил Мельников.
- Разрешите я скажу свою мысль до конца, - самолюбиво возразил Костя.
- Прежде всего вернемся в помещение. Я вышел, как видите, без пальто, а у меня радикулит…
Ребята посмотрели на Костю; он покачивал головой; явно ощущал красивый этот парень свою власть и над ними и над этим стареющим продрогшим очкариком…
- А вы идите греться, Илья Семенович, - позволил Батищев с дружелюбным юмором. - Не рискуйте, зачем? А мы придем на следующий урок.
- Демидова, ты комсорг. Почему ж командует Батищев? - не глядя на Костю, спросил Мельников.
Маленькая Света Демидова ответила честным взором и признанием очевидного:
- Потому что у меня воля слабее.
- А еще потому, что комсорг - это рабочая аристократия, - веселым тонким голосом объявил Михейцев.
- Пошутили - и будет, - невыразительно уговаривал Мельников. И смотрел на свои заляпанные глиной ботинки.
- А мы не шутим, Илья Семенович, - солидно и дружелюбно возразил Костя. - Мы довольно серьезно настроены…
- А если серьезно… тогда получите историческую справку! - молодеющим от гнева голосом сказал учитель. - Когда-то русское общество было потрясено тем, что петрашевцев к 'высшей мере' приговорили - кружок, где молодой Достоевский был… где всего лишь читали социалиста Фурье, а заодно и знаменитое Письмо Белинского к Гоголю. И за это - гражданский позор на площади… надлом шпаги над головой… потом на эту голову - мешок… и тут должен был следовать расстрел! В последний миг заменили, слава Богу, острогом.
…Или другое: из Орловского каторжного централа просочились мольбы заключенных о помощи: там применялись пытки…
В таких случаях ваши ровесники не являлись в классы. Бастовали. И называли это борьбой за права человеческой личности… Как Сыромятников.
Такая аналогия смутила ребят. Не сокрушила, нет, а именно смутила. До некоторой степени. А Мельникову показалось, что лекция его до абсурда неуместна здесь… что ребятам неловко за него!
- И что… помогали они? Ихние забастовки? - трусливо вобрал Сыромятников голову в плечи. Ответа не последовало.
- Предлагаю 'не удлинять плохое', как говорили древние. Не слишком это порядочно - сводить счеты с женщиной, у которой сдали нервы. А? - Илья Семенович оглядел их всех еще раз и повернулся, чтобы уйти восвояси: аргументы он исчерпал, а если они не сработали, сцена становилась глупой.
Но тут он увидел бегущую сюда Наташу. Ребята насторожились, переглянулись: теперь учителей двое, они будут снимать стружку основательнее, злее… За ворону, за срыв уроков вчера и сегодня, за все…
Наталья Сергеевна была, как и Мельников, без пальто, но не мерзла - от возбуждения. Блестя сухими
