большой кожаный ларец, буквально набитый и бижутерией и настоящими драгоценностями. — Возвращаю с благодарностью!
Игорь Андреевич поморщился.
— Не то ты делаешь, Маша, не то говоришь... Возможно, я и взял круче, чем надо... Но... Сейчас не об этом надо думать...
— А о чем же?
— Ты сама прекрасно знаешь... Я стар для отцовства, это мой последний шанс... Все эти цацки и пальчика не стоят нашего... нашего будущего ребенка... Пожалуйста, огради его от уродства от психопатии... Чтобы не был он заранее обижен на жизнь...
Но Маша не желала слушать шведовскую проповедь, перебила зло:
— Слушай, Шведов! Пошел ты знаешь куда!
Игорь Андреевич, уже было пришедший в себя после вспышки гнева, снова вспылил:
— Это твое последнее слово?
— Самое. Потрудись закрыть дверь с той стороны! Модельер не заставил себя долго ждать — вылетел из спальни, громко хлопнув дверью.
Маша же вдруг бросила все свои сборы, быстро вышла в коридор, оделась и ушла.
Но догонять Машу он не стал...
Скандал со Шведовым и ночной уход из дома закончились для Маши печально — она угодила в больницу. В гинекологическое отделение и в тяжелом состоянии... Стараниями Шведова Машу удалось пристроить в хорошую клинику: отдельная палата, тщательный уход,, самые современные медикаменты...
Катя, пришедшая навестить подругу, расположилась рядом с кроватью, на стуле.
— Ну ладно-ладно! Не психуй. У меня еще не так было с Аленкой... И ничего! Выносила!
Но, увидев усталое равнодушие на Машином лице, Катя заговорила о другом:
— Слушай, а может, я сейчас позвоню Сереге?!
— Ни в коем случае. Я же тебя просила, ему ни одного слова! — заволновалась Маша.
В дверь кротко постучали. Затем в палате возник гигантский букет алых роз. И только потом показался сам Игорь Андреевич, доселе скрывавший свое лицо за цветами.
— Можно? Доктор сказал, тебе лучше?..
Маша ничего не ответила. Даже никак не прореагировала на букет.
— Здравствуйте, Катя, — улыбнулся вежливо модельер и положил букет на столик. — Я помешал вам? — Это относилось уже к обеим женщинам. — Извините. Я могу подождать.
— Нет-нет, что вы, — возразила Катя. — Я как раз собиралась уходить. Машка, я забегу на днях, не волнуйся.
Катя уже было собралась встать, но Маша распорядилась неожиданно властно:
— Сиди. Я еще не все тебе сказала.
— Но... — Кате ужасно не хотелось присутствовать при выяснении отношений между супругами.
— Сиди! — снова приказала Маша. — Игорь, — обратилась она к Шведову, — что с Сашей?
— Не волнуйся. Все в порядке. Я сказал, что ты заболела. Утром накормил завтраком, проводил в школу. Пообещал, что как только тебе станет лучше, привезу его сюда, — с готовностью доложил Шведов.
— Он взял с собой бутерброды?
— А как же! И еще пару яблок в придачу. Все как ты всегда делаешь! Машенька, не волнуйся, с ним все в порядке! Как ты? С врачом я говорил, он сказал, что ничего опасного, но ты-то как?
— Нормально.
Стараясь не обращать внимание на явную Машину нелюбезность, Игорь Андреевич заговорил почему-то немного смущенно:
— Я принес фруктов, их сейчас помоют и принесут. Там разные, я не знал, что ты больше хочешь... Говорят, в этот период вкусы меняются...
Повисла неловкая пауза.
— Это точно! — пытаясь прервать молчание, поддержала модельера Катя. — Я вот к сливам абсолютно равнодушна, а беременная была — могла полведра в день съесть! Да ты сама, вспомни, Маш, с Сашкой когда ходила, все время морковь грызла. Помнишь?
— Морковь? — искренне растерялся Игорь Андреевич. — Я не принес...
— Плохо, — сказала Маша довольно жестко.
— Что?
— Плохо, что не принес, — еще жестче повторила Мария Петровна.
Игорь Андреевич вздохнул, прошелся по палате. Потом все-таки решил сказать главное. Ради чего пришел.
— Машенька, я не хотел сейчас об этом...Ты извини меня, ради Бога, я очень виноват перед тобой, но я не со зла... Поверь, я просто очень испугался, очень. Это единственное, чего я боюсь. Я очень боюсь тебя потерять... Поэтому и не сдержался тогда... — Шведов хотел было сказать что-то еще, но Маша перебила:
— Игорь, принеси мне, пожалуйста, морковь, — проговорила она ледяным тоном.
Катя наблюдала за сценой молча, жалея, что послушалась Машу и не ушла.
— Что? — Игорь Андреевич переспросил.
— Морковь принеси, будь любезен, — повторила Маша жестче и злее.
Игорь Андреевич понял, что его просто-напросто выгоняют. Но сцен устраивать не стал. Просто извинился и, кивнув Кате, вышел.
— Ну ты сильна! — прокомментировала Катя, когда дверь за модельером закрылась.
Маша промолчала.
— Ну что, я звоню Сереже?
— Нет! Видеть их не могу! Обоих! — И, уткнувшись в подушку, Маша горько зарыдала.
А у Сергея болело горло. И была небольшая температура. Заботливая Юля заставила отца обмотать горло шерстяным шарфом. На этот компромисс он пошел, но принимать лекарства отказался категорически.
Тогда Юля объявила, что не будет с ним разговаривать. Пришлось принять и это условие...
Юля собиралась уходить и решила поухаживать за отцом напоследок.
— Ты выпьешь лекарство? Отец покачал головой.
— Опять?! — возмутилась Юля.
— Я его съем. — Для пущей убедительности Сергей клацнул зубами.
Юля поцеловала отца, взяла с кресла свою сумочку, открыла дверь, чтобы выйти, но... вернулась.
— Выпей сейчас, — потребовала она, глядя на Сергея в упор.
— Ты же говорила, что его надо принимать после еды, закапризничал отец. — Сергея Юлина игра в хозяйку приятно забавляла.
Юля сходила на кухню, налила в стакан кипяченой воды и даже не забыла прихватить сушку.
— А вот ее съешь вначале... — Она протянула сушку отцу.
Сергей, усмехаясь, покорно принялся жевать.
— Теперь пей. — Юля протянула таблетку и стакан с водой.
Сергей заглотил таблетку, запил. Развел руками шутливо:
— Практически здоров.
— Зря смеешься, — озабоченно заметила дочь. — Тридцать семь — это тоже температура. А потом знаешь какие осложнения могут быть...
