актерский талант. И умелое руководство опытного режиссера. Зрители, то есть единственный зритель был в полном восторге. Еще немного, и он бы закричал «бис», требуя, чтобы представление повторили. Он бы поверил в картонные декорации и акварельные чувства, как в самые настоящие и живые...
— Сергей, я не понимаю! О чем ты?!
— О том самом. О задании, которое ты с таким блеском выполнила. Охмурила бедного, не избалованного вниманием инженера. Да еще бы не выполнить! Красавица, актриса, тряпки от Шведова! Да еще опыт. Опыт, я тебе скажу, великая вещь! Знать, когда пора обидеться и заплакать, когда сделать большие удивленные глаза и все отрицать, как сейчас, когда пора уйти, хлопнув дверью, а когда броситься на шею и, все признавая, все же твердить о любви... — Сергей был безжалостен.
— Я ничего не понимаю! Ты что, мне не веришь?
— Ленк, хватит кривляться, а?! Я уважаю твой профессионализм. Ты борешься до последней секунды, как канадцы в хоккее, но мне все подробно объяснили. Как Шведов добивается всего, чего хочет. Например, при помощи своих неотразимых манекенщиц. Поверь, я уже даже никого не осуждаю. Это вчера я хотел всех перестрелять. Сегодня уже пришло мудрое понимание, что и такие люди, наверное, нужны. Только я не хочу с такими общаться. И с тобой, соответственно, тоже.
Но это же чушь! Кто тебе это сказал?!
— Какая разница? Важно, что источник оказался достаточно «компетентный».
— Но это же ложь! Ложь! Неужели ты не понимаешь!
— А почему, собственно, ложь? Разве не в интересах Шведова мой роман с тобой? Разве не сообщили об этом немедленно Маше? Разве не помогали тебе какие-то люди в этом мнимом моем похищении?
— Но это же просто стечение обстоятельств! Так бывает! — Лена была просто убита такой несправедливостью.
— Это не тот случай. — Уже не надеясь дождаться автобуса, Сергей стал голосовать. — Лен, я устал...
— Но, Сереженька!..
Перед Сергеем тормознул какой-то «жигуленок». Сергей открыл дверцу, сказал шоферу адрес. Шофер кивнул. Сергей забрался в машину.
— Я люблю тебя!.. — Из Лениных глаз полились слезы.
— Хватит валять дурака! — Сергей захлопнул дверцу. Машина тронулась.
— Регина, еще раз спокойно и последовательно, что там с Семендяевой произошло? Скоро показ начинается... — Шведов усталым жестом потер виски.
— Дело в том, Игорь Андреевич, что показ действительно начнется вот-вот, а ее нет.
— Что значит — нет?!
— Вот так — нет.
— Что еще за чушь! Она должна быть не позднее, чем за час до начала! Ей же краситься, причесываться, одеваться...
— Я еще полчаса назад звонила ей домой — никого. Думала, значит, выехала, скоро будет... Но пока нет. — Регина хранила спокойствие.
Шведов вдруг нервно засмеялся.
— Хороший день. Очень хороший день. Дом отобрали. Модель пропала. Подругу украли.
— Какую подругу? — не поняла Регина.
— Так! Все! Последний раз показ на среду назначали, — сказал Шведов скорее себе, чем Регине и, достав из бара бутылку коньяка, налил себе изрядную порцию. — Запомни, солнышко, отныне, что бы ни случилось, среда — не для показов!
— Я помню, вы никогда не любили среду. Вот пятница — другое дело. — Регина с ужасом смотрела на полный бокал коньяка в руке модельера.
Шведов опрокинул коньяк залпом, как водку.
— А что еще ты помнишь?
— Помню, что старший модельер фабрики имени Клары Цеткин знакомился с девушками только по пятницам, а все неприятности валились на его талантливую, красивую голову исключительно по средам.
— И когда ты обратила на это внимание?
— Когда он расстался со мной.
— В пятницу?
— Нет. В среду.
— Не так все просто. И ты это знаешь. — Шведов снова налил себе коньяку.
— Знаю. И знаю, что сегодня среда. И поэтому считаю себя обязанной сказать тебе, Игорь, то, о чем молчу пятнадцать лет.
— Интересно. Сегодня просто день неожиданностей. Какая-то просто-таки королевская среда!
— Я очень любила тебя тогда. Хотя тогда все было наоборот. Это я была известной моделью в престижном доме, а ты просиживал штаны на фабрике, адаптируя чужие идеи к случайно завезенной на комбинат ткани. Это я ездила по миру и снималась для журналов. Но я поверила тебе, твоему таланту, я стала работать с тобой. Я полюбила тебя. — Регина взяла со шведовского стола бутылку и налила себе.
— Регина, солнышко, у нас показ на носу, — Шведову не очень хотелось продолжать этот скользкий разговор. — Тебе еще надо Семендяеву найти... Сейчас не до воспоминаний!
Но Регина была полна решимости договорить до конца.
— Тебе никогда не хотелось вспоминать об этом. И я послушно молчала. Но сегодня не могу. Ты же губишь себя! Вспомни, как тяжело тебе все доставалось! Вспомни, как мы по ночам шили твои модели. Как ты уговорил меня сниматься в них для твоего первого самиздатовского альбома. А как я потом вывозила слайды в Париж?! На себе прятала. Дрожала, как дура, в Шереметьево. Контрабандистка! Все ради того, чтобы показать тебя миру. И показала. И они узнали. И заговорили. «В России гибнет мощный талант!» Лучше бы они молчали!
— Ну, это еще как сказать! — модельер слегка захмелел.
— Да нет! Тебя выгнали с фабрики. Но ты получил известность. А меня без труда опознали на снимках и выгнали из дома моделей. Сделали невыездной. Лишили профессии...
— Я помогал тебе, — возразил Игорь Андреевич вяло.
— Но время мое кончилось. Я не могу больше ходить по подиуму. Возраст вышел.
— Поэтому ты тогда вышла замуж!
— А что ты мне мог предложить?
— Все, что у меня тогда было, я делил с тобой.
— А была одна сплошная среда. Плюс надежды на будущее. Но в этом будущем меня как раз не было. Ты даже не упоминал о возможности такого союза, как брачный. Деловой, любовный, дружеский, интимный, профессиональный, какой угодно, но только не брачный!
— Я до сих пор холост, — как бы в оправдание заметил Шведов.
— Не вполне, — парировала Регина ядовито.
— Я не мог тогда на тебе жениться.
— Потому что не хотел.
— И поэтому тоже. Но ты не слишком долго переживала. Я тоже кое-что помню. Не прошло и месяца, как ты уже была замужем, а я в мыле бегал по городу в поисках кого-нибудь, кому будут впору сшитые на тебя модели.
— Да. Я думала хоть так заставить тебя проявить себя. Ревность! — проговорила Регина мечтательно. — «Если и не любит, то хоть ревнует!» — так я тогда думала.
— И ошибалась.
— И жестоко ошибалась.
— Но ты же вернулась ко мне.
— А куда мне было деваться? С мужем я не могла. Одна? А что я умею? Да и потом, тебе, Шведов, этого не понять никогда, но женщина должна быть рядом с тем, кого любит.
— Неужели ты хочешь сказать...
