заполню сама. Тут особый случай. Все, солнышко, работай. Нет. Его нет. Все-все, некогда.
Регина положила трубку и тут же снова взялась за бумаги.
— Регина Васильевна, вы извините, что мешаю вам, но Елена Александровна... — начал было поэт.
— Кто это? — перебила Регина резко.
— Ползунова... — Вакаров растерялся. — Елена Александровна... Одноклассница моя... Назначила мне здесь в три. Ее еще не было?
— Но сейчас половина четвертого! — взглянув на часы, строго заметила Регина Васильевна.
— Я виноват, конечно, но эскалатор на Кольцевой не работает, и там такая давка... А до этого я еще автобус прождал... — Вакаров виновато прятал глаза.
— Если не приходить вовремя, лучше не приходить совсем, — сформулировала Регина жестко.
— Она уже была и ушла? Не дождалась меня? — с обреченностью в голосе тихо молвил поэт.
— Я не в состоянии следить за всеми посетителями. Не знаю и не желаю знать дел Лены Ползуновой. — Регина Васильевна не блистала любезностью.
— Извините, Регина Васильевна, я... — Вакаров кашлянул. — У вас что-то случилось? Вы совсем другая...
— Не мешайте мне работать!
— Что с вами, Регина? Может быть, я могу вам чем-то помочь? Вас кто-то обидел? — поинтересовался поэт совершенно искренне.
— Вам что, надо еще обязательно и в душу залезть? Просто в дом пробраться недостаточно? — Еще секунду назад неприступная администраторша была готова удариться в слезы.
И тут вошла Ползунова. Кивнула на ходу Регине.
— Извини, Саша, — это относилось уже к Вакарову, — пробка. Все Садовое забито. Пойдем, я познакомлю тебя со Шведовым.
— Его нет, — коротко объявила Регина, не отрывая глаз от бумаг.
— Как нет? Мы договаривались на три...
— Во-первых, уже почти четыре. А во-вторых, Игорь Андреевич болен.
— Ах вот оно что! Знаю я эти болезни!
Ползунова бесцеремонно распахнула дверь кабинета, заглянула внутрь — кабинет и в самом деле был пуст.
— Если у вас есть какие-то проблемы — я замещаю шефа, — довела до сведения Ползуновой Регина официальным тоном. — В том смысле, что веду все его дела и могу решить ваши... просьбы.
—Значит, решил пересидеть дома! Страусова политика, — негодовала Леночка, не обращая внимания на слова Регины. — Ну и что изменится за пару дней?
— Как что? — не отказала себе в удовольствии администраторша. — Сегодня уже все газеты говорят. Еще деньдругой и — фьють... На заслуженный отдых. — Регина намекала на пошатнувшееся положение Ползунова-старшего. Последнее время под него кто-то старательно копал. По крайней мере, если верить средствам массовой информации.
— А вы все еще верите газетным сплетням? — Леночка улыбнулась снисходительно. — Да за последний год это третья волна. И ничего. Держимся. Собака лает, караван идет. Так что передайте шефу, что через два дня он либо передает дела Вакарову. Хозяйственные дела конечно же, — пояснила Ползунова, — либо собирает вещички и выезжает из моего помещения!
Поэт стоял при этом разговоре опустив глаза. Чутье интеллигентного человека подсказывало Александру Сергеевичу, что он рискует вляпаться в довольно грязную историю...
Сидя на постели, Лена Семендяева пила чай с бутербродами.
Соседка Ира, весь этот нехитрый ужин приготовившая, сидела напротив.
— Нашла по ком убиваться! Все равно он на тебе не женится! Так и будет бегать то к тебе, то к жене!
— Неправда! Он меня любит!
Лена активно жевала. Это был тот редкий период в ее полной ограничений жизни, когда она без зазрения совести позволяла себе есть бутерброды. И даже не только с сыром, но и с колбасой. Правда, с черным хлебом...
— Ой, брось! Просто испугался, что ты чуть концы не отдала, и прибежал...
— Нет.
— Не «нет», а «да»!
Семендяева решила больше не спорить. Молча вынула изпод подушки диктофон, включила.
— «Любимая, — раздался из диктофона хрипловатый голос Сергея, — ночи, проведенные с тобой, не забыть никогда. Находясь с тобой, я словно раздваиваюсь. Я превращаюсь одновременно в мальчишку, цепляющегося за юбку защитницы матери, и в умудренного жизнью отца, боящегося за судьбу своей дочери... »
Семендяева нажала на «Стоп».
— Это чего? — недоверчиво проговорила Ира. — Он? Семендяева кивнула.
— Да брось!
— Ты же видишь.
— Прям как по писаному. Слушай, по-моему, я это уже где-то... — Ирин взгляд наткнулся на «Роковую страсть». — Точно! — Ира схватила книгу. — Это же отсюда! Точно! И чего ты мне голову морочишь?! — соседка была просто вне себя от счастья.
Разоблаченная Семендяева лишь грустно пожала плечами.
— И зачем ты его записала?
— Не знаю... Я включаю... и мне кажется... Что это он мне говорит... Я сошла с ума? Да?
— Ты думаешь, мой мужик почему не вернулся? — проговорила вдруг Ира мрачно. — Он на монголке женился!
Раздался звонок в дверь.
— Это не Сережа, — сказала Лена уверенно. — У него ключ...
— Сейчас разберемся!
Ира вышла в прихожую. Открыла дверь. На пороге стояла Ползунова.
Игорь Андреевич болеть, разумеется, и не думал. Сказавшись хворым, он отправился навестить Машу в больницу. Поговорить с ее лечащим врачом.
Именно за этим занятием и застала Шведова Юля, спускаясь вниз по лестнице с этажа, на котором находилась Машина палата.
В первый момент хотела было проскочить незамеченной, но потом передумала и подошла.
— Игорь Андреевич! — окликнула она модельера сзади.
— Юля?! Извините, Римма Михайловна, — кивнул Шведов миловидному врачу.
—Я буду у себя, — ответила Римма Михайловна. — Зайдете?
— Конечно. А вы пока напишите, пожалуйста, а то я в тот раз все перепутал, в аптеке так неудобно было...
— Хорошо, хорошо, — улыбнулась Римма Михайловна, — напишу.
Она пошла к себе, цокая высокими и тонкими каблуками.
— Вы уже были у мамы, Юленька, или только пришли? — ласково осведомился модельер.
— Была.
— А я вот только иду. Хотел вначале с врачом поговорить. Узнать, что и как.
— И как?
— Попробуй их пойми. То «давайте выписывать», то «пусть лучше полежит еще, мы не все проверили».
— Они подозревают что-то серьезное?
— Нет. Не волнуйтесь, — сказал Игорь Андреевич не сразу. — Ничего серьезного. Просто очень ответственные люди. Хотят проверить абсолютно все.
— А... — кивнула Юля, не очень-то поверив.
— А как ваши дела, Юлечка? Что с учебой? Скоро уже диплом?
