— Ну почему просто. По морде еще съездили, «чтоб не выступал»!
— И что же теперь делать?
— Чай пить. Я там кое-что предпринял, с людьми кое-какими поговорил, но маловероятно, что из этого что-то выйдет. Ладно! Хватит об этом!
— Подожди, но если все так, тебе тем более надо пойти к Шведову! Знаешь, какие у него связи! Он же может тебе помочь!
— Вот именно! Он — мне помочь! Нет! Я мог еще год назад приехать в Москву. Но я не бедный провинциальный родственник богатого московского модельера. Я равноправный член семьи, самостоятельный и с собственным делом.
Не буду я в Москве «сыном Шведова». Это он еще походит моим отцом!
Юля молча обняла Игоря, и они замерли в долгом поцелуе.
— Ну что ты молчишь?
Сергей не отвечал. Глядел куда-то в сторону.
— Ну скажи что-нибудь! Ну?! — взмолилась Семендяева.
— Не надо нам было сегодня встречаться.
— Именно сегодня?
— Вообще не надо.
— Почему?
Сергей как-то неопределенно пожал плечами.
— Это ты мне мстишь? — вспыхнула Семендяева. — За то, что я тебе так тогда сказала?.. А я не могла иначе. Ко мне пришла Ползунова и говорит... Или дом моделей, или ты.
— Ползунова? А что ей-то до меня?
— Ну как же! Она о твоей семье очень пеклась! Если бы Маша к тебе вернулась, Шведов бы освободился. А у Ползуновой ведь только одно на уме. Женить его на себе.
Сергея, похоже, эта информация не очень-то взволновала. Он просто принял к сведению, и все.
— Она сказала, что теперь, когда директором становится она, то или я буду слушать ее, или пойду на все четыре стороны. А куда я без дома моделей?!
— Теперь все, конечно, изменилось, — Сергей газеты читал, о падении Ползунова-старшего знал.
— Ничего не изменилось. Просто я поняла, что без дома моделей плохо... А без тебя просто невыносимо.
-Да?.. -Да.
— Ты что? Ты на работу все еще не ходишь?
— Завтра первый день.
— И газет не читаешь?..
— А что случилось? — Семендяева испугалась.
— Да ничего. Просто Ползунов-старший снят со всех своих постов. Так что, думаю, директорство мадам временно отменяется.
Семендяева засмеялась. Но смех постепенно перерос в истерику.
— Ты чего?
Семендяева не отвечала.
— Что с тобой?!.. Лена!!!
— Героиня! — рыдала Семендяева. — Подвиг совершила! Бросила работу ради любимого! Идиотка!
— Ну перестань, перестань... Ну ты же не знала...
— Я правда не знала! Сереженька! Я правда... Я не вру...
— Я верю, верю.
— Я честно...
— Ну я же говорю. Я верю.
— Правда?..
Семендяева хотела Сергея поцеловать, но он уклонился.
— Ты меня больше не любишь?
Сергей не ответил. Встал. Подошел к окну.
— Не надо было нам сегодня встречаться. Не надо.
— А мы ведь сегодня не случайно встретились! Сергей удивленно обернулся.
— Представь себе. Я тебя там второй день караулю.
— Зачем?
— Сережа! Она умерла! Сколько можно! — закричала вдруг Лена.
— Она не хотела никуда ехать. Она передала через Юльку письмо. Если бы я согласился с ней встретиться, она бы вернулась, — проговорил Сергей, низко опустив голову.
— И ты был бы счастлив?
— Она погибла из-за меня! Ты что, не понимаешь?! Из-за меня! Из-за того, что я отказал ей во встрече!
— А ты хотел бы снова жить с ней?.. — спросила Лена сухо.
Сергей не ответил.
— Ты прекрасно знаешь, что ты ни в чем не виноват. Тебе не за что себя казнить!
Сергей опустился на стул, закрыл лицо руками.
Лена подсела рядом. Приобняла, стала целовать. Сергей стал отвечать.
Вдруг оторвавшись от Лены, произнес почти беззвучно:
— Не надо было нам сегодня встречаться...
— Почему?
— Потому что ничем хорошим это не кончится! Сергей припал к Лениным губам.
Вернувшись из издательства, Вакаров в ужасе обнаружил, что Ползунова в буквальном смысле слова лыка не вяжет.
— А! Сашка! Наконец-то! А я уже заждалась! — завопила она из комнаты пьяным голосом.
— Леночка, я обегал полгорода, пока купил настоящий коньяк. Вот, — понимая, что никакой коньяк уже не нужен, Вакаров тем не менее вынул из сумки красивую бутылку. — Французский, как ты просила. На Фрунзенской набережной есть такой магазинчик французских вин. Там все настоящее!..
— А я уже нашла! — Леночка пьяно засмеялась. — Я тебя ждала, ждала и не выдержала, спустилась вниз в ларек. У тебя классный ларек внизу. И ребята там хорошие. Сразу врубились, что мне нужно. Сашка, — добавила она заговорщически, — если смешать «Смирновскую» с польским «Черри» — все будет хорошо!
— Лена, — Вакаров всегда ужасно терялся при виде пьяных женщин. — Я тебе кофе сварю...
— Пошел ты со своим кофе! Лучше обними меня...
— Что?!
— Обними меня! Не хочешь? Ты, Сашка Вакаров, не хочешь меня обнять? — Леночка громко икнула и даже не извинилась.
— Я хочу, но...
— Ты, всю жизнь твердивший мне о том, как любишь, писавший тонны стихов, оборвавший всю сирень в школьном дворе... Ты говоришь «но»?! Ты не хочешь?!
— Леночка, успокойся, Леночка... Тебе надо поспать, ты переутомилась... — Вакаров присел рядом, обнял Леночку подружески.
— Так я же тебе это и предлагаю! Что ты меня обнимаешь как товарища по команде? Они даже в футболе сейчас больше страсти в это дело вкладывают... Ну? Или ты меня уже совсем не хочешь? А? Мечта должна оставаться мечтой? Или должна осуществляться?
— Лена... Я всю жизнь любил тебя... — начал оправдываться несчастный поэт.
— А, уже в прошедшем времени!..
— ... И продолжаю любить...
— Да хватит! — Ползунова резко отстранилась. — Я все знаю. У моего поэта появилась новая муза!
