— Игорь! Мы же договорились больше не возвращаться к этой теме.
— Но видишь ли, солнышко, я не понимаю, почему я не могу тебя проводить?
— Ты много чего не понимаешь. Или не хочешь понять, — начала раздражаться Маша.
— Может быть, — стараясь оставаться спокойным, медленно проговорил Шведов. — Но нужно, в конце концов, чтото решать. Извини, конечно, но мы все-таки уже вполне взрослые... дяденька и тетенька.
— Разумеется. Только, как ты изволил выразиться, «взрослый дяденька» все время забывает, что взрослая тетенька прожила со своим мужем семнадцать с лишним лет и родила от него двоих детей. От этого, Игорь Андреевич, просто так не уйдешь. — Маша замолчала, ища аргументы. Взгляд ее упал на малозаметную дверь, притаившуюся рядом с вешалкой. — А ты рассуждаешь как человек, у которого всегда есть запасный выход. Даже в этом чудесном доме.
— Это всего лишь от пожара, — проследив Машин взгляд, пояснил модельер.
— Вот именно. От пожара...
— Да, я уже никогда не буду женщиной, — задумчиво произнес Шведов. — А интересно, что она чувствует.
— Что?!.. Не ожидала я от тебя подобного цинизма! — скривилась Маша.
— Это же Жванецкий, солнышко! Всего лишь цитата из любимого писателя...
— Всякая цитата хороша к месту, зайчик, — сурово заключила Маша.
Игорь Андреевич хотел что-то ответить, но загудевший селектор отвлек его.
— Да! — Шведов склонился над аппаратом.
— Извините, Игорь Андреевич, — донесся голос Регины. — Тут к вам...
— Ну?!
— Пришли тут к вам... — Регине явно что-то мешало, это было на нее не похоже.
— А толком нельзя объяснить? — Шведов нашел на ком разрядиться. — Ну что ты молчишь?!
— Тут... какая-то девушка.
Маша с интересом посмотрела на модельера.
— Видишь, как все хорошо складывается, надеюсь, ты не будешь без меня скучать?!..
— Ты извинишь? — Шведов попробовал улыбнуться. — Я на одну секундочку.
— Конечно! Конечно! — саркастически ухмыльнулась Маша. — Я буду ждать тебя вечно, дорогой! Ведь нам так много нужно сказать друг другу!
— Маша!
— Я жду тебя, милый!
Покачав головой, Шведов энергично вышел в приемную.
— Ну кто тут еще?!
Но прежде, чем Игорь Андреевич успел закончить фразу, он увидел перед собой... Юлю.
— Здрасьте, Игорь Андреевич...
Юля вскочила с дивана. Стыдливый румянец проступил сквозь густой слой маминой косметики.
— Юля? — опешив, проговорил Шведов. — Здравствуйте, Юлечка... Не ожидал...
— Вы извините, что я без звонка, — смущаясь еще больше, пролепетала Юля. — Мне, наверное, не надо было приходить... Вы сейчас заняты?
— Честно говоря... — взяв себя в руки, начал Шведов. — Честно говоря — да. Знаете что... Подождите секундочку. Одну секундочку, да?!
И, не дожидаясь Юлиного ответа, модельер поспешил обратно в кабинет.
— Маша! Маша, где ты? Кабинет был пуст.
Дверь запасного выхода скрипнула и захлопнулась от сквозняка.
Постояв немного в задумчивости, Шведов досадливо хлопнул рукой по двери и снова выглянул в приемную.
— Юля?! Прошу.
— Я не вовремя, да? — входя, тихо проговорила Юля.
— Ну что вы, Юлечка. Я же сказал — в любое время дня и ночи. — Шведов уже окончательно пришел в себя. — Ну, как дела в училище?
— Спасибо. Ничего.
— Не люблю, когда так отвечают. Ничего. Нормально. Это не ответ. Небось сессия на носу?
— Экзамены. Через полтора месяца. Юля опасливо огляделась.
— Чего вы испугались?
— Нет-нет... Просто... Все так необычно...
— Да вы садитесь, садитесь, — Шведов пододвинул к Юле роскошное кресло.
— Спасибо.
— У вас, вероятно, какое-то дело ко мне? — Игорь Андреевич ободряюще улыбнулся.
— Вообще-то я... эскизы принесла... Шведов с интересом посмотрел на девушку.
— Эскизы?
— Да. А что?
— Нет-нет. Ничего. Эскизы — это замечательно. — Шведов сгреб лежащую на журнальном столике канцелярскую мелочь. — Так что, посмотрим?
С готовностью кивнув, Юля достала папку, примостившуюся у ножки столика.
— Сюда можно?
— Естественно. Чувствуйте себя как дома! Шведов подошел к селектору.
— Регина!
— Да, Игорь Андреевич...
— Региночка, солнышко, изобрази-ка нам, пожалуйста, вариант «четыре».
— А может быть, «семь»?
— Нет-нет. Именно «четыре».
— Слушаюсь, шеф.
— Слушайся, слушайся... Шведов повернулся к Юле.
— Какой у вас замечательный джемпер. Вам очень идет. — Игорь Андреевич подошел поближе. — Что, тоже собственного производства?
— Нет, это мама вязала.
— У вас талантливая мама, — понимающе кивнул Шведов. — Вам повезло.
— Да! — согласилась Юля и тут же невозмутимо добавила: — Вообще-то она скрипачка!
— Кто, простите? — опешил модельер.
— Скрипачка, — уверенно повторила девушка.
— Ах, скрипачка! — Шведов с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Хотя, с другой стороны, в этом есть даже что-то грустное... Желание предстать в глазах окружающих «дамой с благородным происхождением». Как она еще наивна! — Скрипачка — это очень интересно, — повторил Шведов. — Я очень ценю людей, владеющих музыкальными инструментами.
— Да... Она вообще -то известная... — Юля мгновенье помедлила. — У Спивакова в «Виртуозах Москвы» танцует... То есть играет.
— У Владимира Теодорыча? — Шведов был артистичен. — Да, ну как же! Как же! Позвольте, но они же сейчас в Испании, если мне не изменяет память?
— Э-э-э... — несколько стушевалась Юля, но быстро нашлась: — Да. В Мадриде. Конечно, а как же!.. Она вообще-то ехать не хотела. Думала остаться... Все-таки, знаете, не девочка, годы берут свое, но Спиваков сказал: кам он, бэби! Без тебя я никуда не поеду...
— А вот сейчас вы сказали как-то на «б», да? Или мне послышалось?
— Вы про «Кам он, бэби»? — переспросила Юля.
— Да-да... Это что значит?
— Это выражение такое. Английское. Ну в смысле... — Юля в замешательстве подняла глаза к потолку. — Ну как бы это вам объяснить?..
— Кам он, бэби, — выручил Шведов.
— Ага. Что-то в этом роде.
