— Ну понятно. Значит, ваша мама ехать ни в какую Испанию не хотела...
— Нуда!
— И тогда... Кстати, как вашу матушку зовут?
— Мария. Мария Эдуардовна.
— Мария Эдуардовна, это звучит! Мария Эдуардовна — это мощь! — иронично заметил Шведов.
Но Юля иронии не почувствовала.
— Правильнее, Эдвардовна. Дедушку Эдвард звали, но мама почему-то считает, что это вычурно.
— Это Эдвард-то вычурно?! Она не права! Неправа!.. А по-моему, хорошо! По-королевски! — не унимался Игорь Андреевич. — Но мы отвлеклись. Итак, когда ваша мама ехать отказалась, Спиваков поставил вопрос ребром.
— Вот именно! И маме все-таки пришлось. Ну не срывать же гастроли. — Юля не могла остановиться. Она уже сама не понимала, что с ней. — Самое интересное: только-только из Штатов вернулась, всего два дня в Москве — и опять гастроли. Ну мыслимо ли, Игорь Андреевич, скажите?
— Да, — фальшиво посочувствовал Шведов. — Ритмик, конечно, не позавидуешь!
— Не то слово. Вот и приходится вязать в самолетах, — наконец «выруливая» на то, с чего, собственно, начался разговор про маму, заключила Юля.
— Вы хотите сказать, что этот свитер ваша мама связала в самолете?
— Ну а где ж еще? Дома-то она почти не бывает.
— Что делать, Юлечка, — притворно посочувствовал Игорь Андреевич. — Искусство требует жертв. Ну а большое искусство требует чего?..
— Больших жертв, — закончила фразу Юля.
— Вот видите. Вы сами все понимаете. Что, впрочем, не удивительно, для ребенка из такой семьи.
— Да уж... — Юля замолчала, удивленно уставившись на появившуюся в дверях Регину.
Толкая перед собой сервировочный столик с бутылкой вина, бокалами и всевозможной заморской снедью, она уверенно продвигалась вперед.
— А вот и вариант «четыре», — весело прокомментировал Шведов. — Именно «четыре», а не «семь»!
Маша появилась на кухне, держа в руках большой пластмассовый таз, полный выстиранного белья.
— Тебе помочь? — отрываясь от газеты, спросил Сергей.
— Чай допьешь, поможешь, — садясь за стол, проговорила Маша. — Что пишут?
— Дальше будет хуже.
— Свежая мысль. Еще что?
— А... Маньяк опять какой-то завелся.
— О Господи!
— Не переживай, — оптимистично заметил Сергей. — Он только на старух нападает. СПИДа боится.
— Не говори ерунды!
— Но тут так написано!
— А ты веришь?!
— Прочти сама, — Сергей протянул жене газету.
— Да ладно. Страсть такую на ночь. Кстати, а где твоя дочь?
Сергей пожал плечами.
— Она мне не докладывает.
— А мог бы, между прочим, и поинтересоваться. Уже девятый час, кстати. И еще маньяк твой...
— Мой. Конечно, мой. В этом городе все мои. Дочь моя. Маньяк мой. Нет. Я же не спорю. Конечно, мой. Мы с ним оба без работы сидим. От того и маньячим понемногу. Детишкам на молочишко. Маньяцкое дело нехитрое...
— Перестань! — резко оборвала мужа Маша.
— Не психуй. Говорю же тебе — он по старушкам специализируется, — миролюбиво проговорил Сергей. — И потом, он не в нашем районе.
— Какая разница, — не унималась Маша. — Сегодня не в нашем, а завтра... А в каком, кстати?
— В Тимирязевском.
— О Господи, этого еще не хватало! Там же Антонина Павловна живет! Завуч наш!
— А! Помню-помню. Противная такая, которая раньше в детском доме ребятишек садировала! — Сергей говорил со смаком, словно уже предчувствуя конец ненавистной ему учительницы.
— Противная-то противная, но все равно жалко.
— Боюсь, что ей все-таки ничего не угрожает, — вдруг расстроенно произнес Сергей.
— Откуда вдруг такая уверенность?
— Потому что... — Сергей оборвал себя на полуслове, задумчиво посмотрел на жену и, с трудом сдерживая смех, заключил: — Хотя черт его знает... Но это надо быть таким маньяком...
Трапеза в доме моделей была в разгаре.
— Так, еще рыбки? — заботливо предложил Юле Шведов.
— Нет-нет! Ну если только чуть-чуть...
— А помидорчик?
— Я думаю, что на сегодня мне уже достаточно, — вежливо отказалась Юля.
— Тогда салатик.
— Игорь Андреевич!..
— Бросьте, солнышко! Если вас заботит стройность ваших бедер, то к ним это не имеет никакого отношения, — компетентно заявил Шведов. — Вот от сыра действительно полнеют. Ну так я вам его и не предлагаю.
Модельер наполнил бокалы вином.
— Юлечка, я не поднимаю этот бокал за ваш талант, ибо, при всем уважении к нему, не считаю это в женщине главным. Но не выпить за ваше очарование я просто не могу. Вы прекрасны, и это не требует дальнейших обсуждений!
— Спасибо большое... — Юля смущенно пригубила вино. — Очень вкусно.
— Вы, наверное, сами замечательно готовите? — поинтересовался Шведов.
— Вообще-то да, — скромно произнесла Юля и, чуть замешкавшись, добавила: — Но мне редко приходится этим заниматься. У нас очень хорошая домработница.
— Ах вот оно как... — понятливо закивал Игорь Андреевич. — А батюшка ваш, он, простите...
— Он... дипломат.
Шведов чуть не поперхнулся вином.
— А... Тоже, наверное, все время за границей?
— Сейчас-то не очень. С тех пор как стал народным депутатом. Знаете, все эти заседания, комитеты, комиссии... — Юля демонстративно закатила глаза. — Ему так все надоело. Он так от всего устал.
— Ну конечно, конечно, я понимаю, — Шведов состроил сочувствующую мину.
— Ас другой стороны, что делать? Ельцин же без него как без рук?!
— И Ельцин?
— Нуда...
— Незаменимый человек ваш папа, — подкладывая Юле салата, проговорил Игорь Андреевич.
— Абсолютно! — Юля сделала большой глоток вина. — Он уже сколько раз уйти хотел — все-таки возраст... А Ельцин ни в какую не отпускает. У меня, говорит, второго такого советника не будет никогда.
— Ах, так он, стало быть, у вас советник президента? уточнил Шведов.
— Да, — ответила Юля. И, не удовлетворившись папиным положением, добавила: — Старший. Но Ельцин-то сейчас, знаете, все больше по стране ездит. В этот... В Кузбасс там или еще куда. Папа, конечно, с ним. А раньше — просто не вылезал из загранки. Бразилия, Аргентина, Индонезия, где он только не был. Я
