— Что?
— Плечо!
Юля поправила булавку.
— ?се?
— Иес! — выдохнула Настя. — А не староват? Мы все-таки девушки молодые...
Юля не ответила.
— А может, ему и не под пятьдесят? А за? — не унималась недоверчивая Костикова.
— Да ну тебя!.. — попробовала закруглить разговор Юля. — Отстань!
— Кам он, бэби! Нет проблем! Увлечения?! Теннис, сауна... В пятьдесят выглядим на тридцать, угадала? — восторженно закричала Настя.
— Угадала, угадала. Руки подними, — скомандовала Юля. — Выше! Еще выше!
— В том смысле, что хендз ап?..
— В том смысле, что хенде хох! Настя нехотя свела руки над головой.
— Ну как? — спросила Юля.
— Уандефул! А фотка есть?
— Чего?
— Ну, фотография! Фотопортрет! Фотографическое изображение на бумаге?! — не унималась Настя.
Юля кивнула, вышла из комнаты и через мгновенье вернулась, держа в руках моментальное поляроидное чудо.
На цветной фотографии был изображен... Игорь Андреевич Шведов.
— Симпатичный дедушка, — пропела Настя. — И где же ты его подцепила?
— Он сам меня подцепил, — пожала плечами Юля.
— Что?! Прямо на улице?!
— В училище. Ему мои эскизы понравились.
— Ах, эски-изы, — разочарованно проговорила Настя. — А я думала, он на тебя запал...
— Эскизы — только повод, — подмигнула Юля.
— Уверена? А вдруг все только на профессиональной основе? Эти авангардисты... они, знаешь ли, не очень-то девочками интересуются.
— Насть, перестань!
— Чего перестань-то?! Научно доказанный факт! Вон вчера в «Спид-информ»...
— Он так на меня смотрел... — мечтательно проговорила Юля. — Если б ты видела!
— Что, серьезно? Ну-ка дай-ка!
Настя снова взяла со стола фотографию, бросила на нее беглый взгляд.
— Да, ты права. На этого он не канает. Нормальный человеческий дедушка. Как я люблю. Ну и что там у вас? Процесс пошел?
— Да ну тебя с твоим процессом! — Юля резко выдернула фотографию из Настиных рук.
— Обиделась, — укоризненно закивала Костикова.
— Представь себе.
— Кам он, бэби! Я же не в этом смысле совсем! Я имела в виду... Кино, вино, домино... Тьфу! Чай, розы... Ну, понимаешь?!
Юля молчала.
— Ну хоть пригласил куда-нибудь?
— Пока нет. Настя поморщилась.
— Зато подарочек сделал, — словно пытаясь оправдаться, добавила Юля.
— Дай засмотреть! — нетерпеливо воскликнула Костикова. — Ну ладно! Дай!.. Лучшей подруге!..
Юля не спеша поднялась и вышла из комнаты.
— Ты долго?! — бросила вслед Настя.
Но Юля не ответила. В комнате она появилась через минуту — в элегантном плаще, развевавшемся от ее энергичной, под манекенщицу, походки.
— Ну как? Что скажут депутаты? — победоносно посмотрела она на Настю.
— Юлька-а... — прошептала пораженная «в самое сердце» Костикова. — Отключаю микрофон...
— То-то! — торжествующе заключила Юля, скидывая плащ. — Вкус имеем!
— И ты взяла? — пораженно спросила Настя.
— Кто бы говорил! Ты б, можно подумать, не взяла. Это ж коллекционная вещь!
— Да. Плащик в порядке... — Настя потрогала ткань. — Мне б кто подарил...
— Кстати, — посерьезнела Юля. — Для матери — я его у тебя взяла поносить.
-Да-а?..
— Ей объяснять замучаешься! — смущенно ответила Юля. — Ну ладно! Тебе-то какая разница?!
— Но маме же тоже интересно узнать про такого щедрого кавалера! — Настя иронично посмотрела на подругу. — Может быть, даже Мария Петровна хотела бы с ним познакомиться... Поговорить... Дело нешуточное!
— Кончай!
— Ладно, ладно! Плащик мой. Мне его любимый папочка на день рождения подарил. За хорошие отметки. По поведению, — балагурила Настя.
— Костикова!
— А что я сказала? Ах да! Папочки у меня нет. Свалил папочка. Это точно!
— Перестань!
— Перестала.
— Ты все поняла? — строго спросила Юля.
— Так точно! Слушаюсь, гражданин начальник. Плащ мой. Заметано, — отрапортовала Настя.
— Ну и тяжело же с тобой.
— Зато приятно.
— Ты уверена?
— А то...
Костикова вальяжно развалилась в кресле.
— А чего ж вы не сходили-то никуда? Или он тусоваться не любит?
— Времени у него мало, — хмуро ответила Юля. — Занятой человек в отличие от некоторых.
— Зато у тебя времени вагон и маленькая тележка. Сама его куда-нибудь пригласи! Действие, бэби, действие! Дедушки — они решительных любят. Им, в их пятьдесят, вообще чем быстрее — тем лучше, — философствовала Настя. — Это у Димочки твоего еще вся жизнь впереди. А у них, милых, — что? Ну, еще годика два-три. Максимум пять. А там... Песочек сып-сып-сып, комочек кап-кап-кап...
— Неудобно как-то...
— Кам он, бэби, летз гоу, — наступала неугомонная Костикова. — Неудобно спать на потолке одетой! И то только потому, что одеялко падает!.. Давай-давай! Эскизики берем под мышку и — вперед! Мол, обещали посмотреть, туда-сюда... А там само пойдет-поедет.
— Ты думаешь?
— А то! Г'авное ввязаться в д'ачку, това'иси! — по-ленински картавя, продекламировала Настя. — Вче'а было 'ано, завт'а будет поздно!
— Страшно...
— Кам он, бэби! Джаст ду ит! — на своем своеобразном английском заключила Костикова.
Маша окинула взглядом ставший за последнее время родным кабинет Шведова и со вздохом встала.
— Мне пора.
Игорь Андреевич не спорил. Сняв с вешалки Машину куртку, он замер в ожидании.
— Твоя галантность, — улыбнулась Маша, одеваясь, — не знает границ.
— Как и твоя осторожность, — заметил Шведов, не скрывая своего недовольства.
— Ты о чем?
— Интересно, когда я, наконец, смогу подвезти тебя прямо к подъезду?
