— Салон Шведова...
— Игорь Андреевич? — показалась из-за ширмы Ползунова.
Регина отрицательно помотала головой.
— Да, Мария Петровна... Нет, еще не приходил... Хорошо, передам, чтобы перезвонил. По какому телефону? Домой? К вам домой? В любое время? Хорошо.
Регина почти швырнула трубку.
— Увы, это не Шведов. Но это даже хорошо. Раз не звонит, значит, не задерживается. — Она подошла к кабинке. Может быть, помочь?
— Нет-нет. Я сама, спасибо, — поблагодарила Ползунова.
— А когда он будет-то? — снова подала голос Семендяева.
— Что случилось?! — прошипела Регина. — Не видишь, кого обслуживаем?!
— Да ладно... — отмахнулась Семендяева.
— Скоро должен появиться... Случилось что-нибудь?
— А чего это вы ей лапшу на уши вешаете, что Игорь Андреич от нее без ума?! Что жениться хочет?!..
— Тихо! — цыкнула Регина, уводя Семендяеву подальше от ширмы.
— Да Шведов же ее на дух не переносит! Я же сама, как он это говорил, слышала!
— Подслушивала, — на этот раз спокойно уточнила Регина.
— Какая разница!
— Интересно, Семендяева, если бы ты родилась с извилинами в мозгу, ноги бы у тебя тоже кривые были?
— Все! — сквозь зубы проговорила манекенщица. — Все козлы... Один Игорь Андреич человек.
— Ну как? — из-за ширмы появилась Ползунова в новом платье.
— Великолепно! — подобострастно глядя на Лену, воскликнула Регина. — Словно на вас сшито!
— Вот. Вот такое хочу! — не сводя глаз с Семендяевой, вдруг уверенно произнесла Ползунова.
Семендяева презрительно усмехнулась.
— Вам нравится это платье? — немного удивилась Регина. — У вас будет такое к Новому году.
— А вот и я! — В дверях стоял Шведов.
Увидев Ползунову, вежливо кивнул, не стараясь, впрочем, скрыть критического выражения лица.
— Здрасьте... — фальшиво улыбнувшись, произнес наконец он и, повернувшись к Регине, поинтересовался: — Какие новости?
— Никаких. — «Душехранительница» кивнула на Семендяеву. — Вот платье подобрали...
— Понятно. Никто мне не звонил?
Стоя на стремянке, Сергей подвешивал к елке игрушки. Делал он это очень медленно, невероятно старательно. Так, словно это была не елка, а минное заграждение и любое неловкое движение грозило взрывом.
Маша стояла внизу, у подножия лестницы. Вынув из картонной коробки игрушку, она освободила ее от ваты и подала наверх мужу. Но Сергей словно не видел этого.
— Но ты же чувствовал! Ты же понимал, что к этому идет! Ты не мог не понимать! Ну что ты молчишь?
Сергей не ответил.
— Ну что? Лучше было бы, если бы я продолжала тебя обманывать?! Да?! Пряталась? Втихаря изменяла тебе? Врала, что была у подруги?! Ездила в отпуск якобы одна и радовалась твоим командировкам?..
И снова Сергей предпочел промолчать.
— Сереженька!.. — На глазах у Маши показались слезы. — Сереженька! Ты можешь делать со мной все что угодно, но... Пойми меня. Я умоляю тебя. Я понимаю, что я причиняю тебе боль, но я не могу. Я не могу без него! Пойми! Это как болезнь!
Психоз какой-то! Но я все время думаю о нем! Все время. Каждую минуту!
Едва не потеряв равновесие, Сергей схватился за поручень стремянки.
— Прости меня, Сергей! Все будет хорошо! У тебя все будет хорошо!
Сергей внимательно посмотрел вниз, но не на жену, а в коробку с игрушками, словно выбирая, какую из них повесить.
— Поверь мне! — продолжала Маша, взяв себя в руки. — Так будет лучше для всех! И для тебя тоже. Ты же молодой мужик! Что ты, себе жену не найдешь, что ли? Еще получше меня. Моложе — уж точно. Вон их сколько по улицам бегает. Даже в мороз все ноги наружу! А ты! Обеспеченный, выездной, с квартирой, к лету машину получишь...
Она вдруг в ужасе обхватила лицо руками:
— Господи... Господи, что же я несу! Сереженька! Ну что я могу сделать?! Что?! Сереженька! Ну мы же всегда понимали друг друга. Ты же сам всегда говорил, что мы не просто любовники, не просто супруги — мы еще и друзья. Так пойми же меня! Давай разойдемся как люди... Ну что ты мне хочешь показать своим молчанием? Что я дрянь?! Что ты не собираешься разговаривать с таким ничтожеством?! Что?!.. Да. Я такая. Я дрянь, а ты не виноват! Пусть все это знают! Ты не виноват!.. И я не виновата. В конце концов, я еще не знаю, кому страшнее! Тебе оставаться одному или мне собственными руками ломать устоявшуюся жизнь!.. Больше всего я боюсь за детей... За Юлю... Ведь она уже совсем взрослая. Как она это переживет. Жить в одном доме с чужим, незнакомым мужчиной. И Сашка, он так тебя любит... Но я не могу. Правда, не могу. Я много раз пыталась с ним расстаться, но...
Судорожно сжав губы, Маша замолчала. Глядя в одну точку, молчал и Сергей.
— Ну что с тобой? — Маша промокнула платком слезы на щеках.
Пытаясь проследить взгляд Сергея, Маша обернулась, увидела лежащий на телевизоре наконечник в форме звезды.
— Это? — с готовностью спросила она и, не дождавшись ответа, подала наконечник мужу.
Но Сергей не взял его. Он по-прежнему словно не видел Машу.
Молча спустившись с лестницы, он подобрал с пола вилку от елочной гирлянды и вставил ее в розетку. Лампочки на елке почему-то не загорелись.
— Ты что, говорить разучился?! — не выдержав, в бешенстве крикнула Маша.
Но Сергей никак не отреагировал. Невозмутимо проверяя гирлянду, он вывинчивал и снова ввинчивал каждую лампочку. Можно было подумать, что работает глухонемой. Только иногда он болезненно морщился, то ли от слов Маши, то ли его несильно било током...
С размаху бросив стеклянный наконечник в коробку, Маша развернулась и пошла в кухню.
Едва она успела поставить на огонь чайник, как раздался звонок. Чуть не опрокинув на себя воду, она схватила трубку.
— Алло! — Звонили Юле. — Нет. Ее нет дома. Она уехала в Киев. На две недели. Пожалуйста. До свидания.
Маша разочарованно положила трубку. Подошла к окну. Постояла немного и снова направилась в комнату. Сергей уже украшал елку «дождем».
— Ты не знаешь, где Саша? Тренировка уже давно должна была закончиться!
— У него сегодня нет тренировки, — заговорил наконец Сергей.
— Почему?..
— Потому что по понедельникам у него тренировок не бывает.
Сергей горько усмехнулся и поспешил отвернуться к елке. На глазах у него были слезы.
Впрочем, Маша не заметила их, очередной телефонный звонок отвлек ее. Он слился со звонком в дверь, но Маша выбрала телефон.
— Сергей, подойди, — беря трубку, проговорила она. — Это, наверное, Саша, ключи забыл.
Когда Сергей открыл дверь, избитый, окровавленный сын упал ему на руки.
Увидев мальчика, Маша издала какой-то нечленораздельный звук и бросилась в прихожую. А из оставшейся лежать на столе трубки все еще доносился растерянный голос Шведова:
— Маша! Маша! Что случилось?!
