воздушная гимнастка. Ей по бельевой веревке на уровне седьмого этажа пройтись – что плюнуть.
Я вспомнил, что чувствовал в тот момент, и мне стало… хреново мне стало.
– Как так подшутила?..
– Вот так.
Я плюнул на все. Все стало мне безразлично да конца.
– Я застрелил того парня, который был с Валей на даче. Это случилось у подъезда твоего дома, и он был в компании тех людей, которые потом пришли за тобой в казино. Я думаю, он был одним из них. И эти люди виноваты в том, что случилось с ребятами.
Лиза кивнула:
– Это правильно.
Вошла Алина:
– Давайте-ка решать, как быть дальше. Лизу опасно долго держать в одном месте. Я не знаю, как быстро эти господа доберутся до твоей квартиры, но ждать их не стоит.
Я хотел было сказать – делайте что хотите, но решил, что это будет слишком, и просто промолчал.
– Я позвоню Фаине, чтобы она приехала сюда и забрала Лизу. Пусть пока поживет на даче у Павки, а там разберемся.
Лиза не возражала. Мне было все равно.
Алина ушла в комнату. В утренней тишине было хорошо слышно, как она крутит диск телефона.
– Доброе утро, профессор. Вы не спите?.. Она у нас… Мы сейчас на квартире Дениса, но оставаться тут, по-моему, нельзя. Я хотела бы, чтобы вы или Фаина заехали и забрали ее. Лучше будет перевезти ее к Павке… Да, хорошо. Ждем.
– Фаина через час подъедет, – сообщила мне Алина, появившись в дверях. Она будто бы не считала нужным согласовывать что-либо с Лизой. Впрочем, и сама Лиза относилась к происходящему равнодушно. Она не спрашивала, кто такая Фаина, что это за профессор и куда, собственно, ее собираются везти.
Следующий час мы провели в молчании. Это молчание не было неловким – оно было каким-то равнодушно-усталым. Молчание людей, которые вынуждены быть вместе, но которых ничего не связывало, которым не о чем было просто поговорить. В самом деле, казалось бы, между нами и вокруг нас произошло столько всего, что какие-то связи должны были появиться. Но то ли мы были слишком разными людьми, то ли события эти и наше к ним отношение было каким-то синтетическим, что ли… холодным, а тепла между нами не появилось.
Около семи утра на улице послышался приближающийся рокот двигателя спортивного автомобиля. Мы, как по команде, встали. Я проводил Алину и Лизу до дверей.
– Ты разве с нами не поедешь? – спросила Алина. Я отрицательно мотнул головой и соврал:
– Спать хочу.
Лиза посмотрела мне в глаза. На мгновение мне показалось, что в ее равнодушном взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление. Впрочем, лишь показалось. Мы смотрели друг другу в глаза, я чувствовал: надо что-то сказать.
– Увидимся… – неуверенно произнес я. Лиза кивнула. Девушки вышли. Я захлопнул дверь, вернулся в комнату и сел в кресло. К рокоту «лексуса» присоединилось рычание odiablo», хлопнули двери машины. Через минуту все стихло. Я снова сидел в тишине и одиночестве.
Для полноты картины не хватало тиканья часов. Но в моей квартире были только электронные, немые часы, поэтому время текло почти совсем незаметно. Только хлопала иногда дверь подъезда, слишком часто из-за рабочего утра заводились моторы «Жигулей» и «Москвичей», кашляя утренним кашлем курильщика и дымя первыми за день сигаретами выхлопных труб.
В замочной скважине аккуратно лязгнул ключ. Я наклонился к столу, выдвинул ящик, достал пистолет и взвел курок. Впрочем, судя по тому, что в дверь не ломилась толпа не пойми кого и не палила из чего попало, я догадывался, кто это.
– Опустите пистолет, Денис, – сказал Навигатор, появляясь в дверях.
– Ключ, – сказал я, не обращая внимания на его просьбу.
–Что?
– Ключ, – повторил я и указал дулом на стол.
Навигатор сдержал улыбку и положил ключ на стол.
– Как продвигаются дела? – спросил он.
Я подумал, уж больно вовремя он появился. Вдруг. Поэтому спросил:
– Это вы звонили сегодня ночью?
– Вы о чем, Денис? – спокойно отозвался он. – Я когда-нибудь звонил вам домой? Что такого случилось этой ночью, что я должен был вам позвонить?
– Вы мне надоели.
– Ночью?
– Сегодняшней ночью я это понял. Хватит брехать. Хватит бре-хать, – произнес я раздельно, по слогам. – Кто охотится за Лизой? Это не частная фирма. Это вообще не фирма. Это ФСБ? Колитесь. У вас больше нет шансов вернуть мое доверие, у вас есть только ваша совесть. Или ее тоже уже нет? И не было?
