новом толчке.
– Маски! – стараясь перекричать доносящееся снаружи неистовое завывание ветра, крикнул вахмистр Титу.
С трудом заставив себя отпустить райфл-ган, который он сжимал онемевшими руками, как спасительную соломинку, Макс нацепил на лицо дыхательную маску и повернул вентиль кислородной системы.
– Товсь!
Макс крепко зажмурился и постарался подтянуть колени к груди, как учили на тренировках. Десантный бот затрясло, точно в лихорадке, падение на краткий миг замедлилось, и снизу последовал жесткий удар, от которого внутренности, казалось, готовы были выскочить наружу. Поднимая облака пыли, упала тяжелая аппарель, внутрь хлынул нестерпимо яркий свет.
– Пошли! Давай, давай, давай!
Первые двое бойцов, спрыгнув на землю, заняли позиции возле утонувших в вязком грунте опор шасси, прикрывая высадку десанта. По настилу аппарели загрохотали подошвы тяжелых ботинок. Ожила внутренняя связь:
– Первый взвод, сектор А-три, второй взвод, сектор Б-пять, третий взвод, сектор Д-семь…
Макс взглянул на тактический планшет: красная метка указывала на точку в нескольких сотнях метров впереди. Местность была неровной, холмистой, а поверхность планеты – рыхлой, ноги утопали в ней по щиколотку, словно в густом желе. Что ж, побежали. Переключив экзоскелет в режим «поддержка», Макс рванул вперед, словно на школьной тренировке, но быстро осознал собственную ошибку: воздух вокруг него с тревожным шипением вскипел сотней дрожащих, сверкающих молний, и он бросился навзничь, спасаясь от этого огненного шквала. Лишь сейчас он сумел толком рассмотреть, из чего состоит местный грунт: это был мелкий, сыпучий вулканический пепел, которым оказалось засыпано все вокруг, докуда хватало глаз. Понял он и смысл приказа надеть дыхательные маски: если этот порошок попадет в легкие…
– Хрен ли разлеглись? Не на пляже! – прозвучал в шлемофоне недовольный голос Титу. – Бегом на позицию, мать вашу! Головы ниже! Пошли!
Скрючившись в три погибели, Макс засеменил вперед, стараясь вжаться, влиться в пыльный холмистый пейзаж. Вокруг со свистом и шипением проносились всполохи пламени, готовые уязвить, ранить, убить. Сердце бешено заколотилось в груди. Стало нестерпимо страшно. В эфире царил многоголосый гвалт и неразбериха:
– «Купол-два», запрос на передачу групповых отметок.
– Я «Купол-два», не вижу контрольной зоны на общем канале.
– «Купол-два», сорок второй, получаете меня?
– Я не наблюдаю…
– На канале двадцать два оставайтесь в эфире. Работайте по квадрату.
– Пеленг уточните?
– Вы там, мать вашу, ослепли все, что ли?
– Шестьдесят, корректируем.
– Доклад где?
Пространство вокруг бушевало потоками хлещущей плетьми энергии, Макс бежал, задыхаясь под кислородной маской, пока, наконец, из планшета не раздался короткий писк: он занял указанный рубеж. С радостным облегчением Макс кинулся на землю, распластался на ней, мечтая только об одном: пустить корни, врасти в эту рыхлую, податливую почву. Сверкнула одна трасса, другая, воткнулась совсем рядом, вздымая целые фонтаны невесомого пепла. Поднялось пыльное облако, настолько густое, что он с трудом различал золотистого паука, изображенного на собственном рукаве. Чуть приподняв голову, Макс включил визор прицела.
На прозрачном забрале шлема высветился текущий сектор огня и возникла круглая метка целеуказателя. Осторожным движением большого пальца Макс перевел излучатель в режим автоматического наведения и включил корректор. Перед глазами тут же возник маленький кружок, обозначенный двумя рядами цифр: ближайшая цель располагалась справа на дистанции более сотни метров и должна появиться в зоне поражения через тридцать секунд, вторая – слева, удаление сто пятьдесят, выход на дистанцию огня менее чем через минуту. Коснувшись рукой шлема, Макс включил дискриминатор прицела: забрало изменило оттенок, окружающий пейзаж потемнел, исчез, растворился в серой пустоте. Теперь он мог видеть только движущиеся объекты.
Маленькая точка возникла в поле зрения неожиданно, автозахват целеуказателя подсветил ее красным, и Макс нажал на спуск. Излучатель выплюнул короткую серию импульсов, цель замерла на месте. Макс включил приближение, интерполятор рывком придвинул картинку, так что он с трудом подавил в себе рефлекторное желание отпрянуть и зажмуриться.
Человек. В таком же, как и он, пауэрсьюте, залег за небольшой каменной грядой, сжимает в руке лучевой карабин. Макс дал еще один короткий залп, взметнулся фонтан вулканической пыли, откололся и взлетел в воздух крупный обломок песчаника, и глупый прицел тут же захватил его в перекрестие, приняв за очередную движущуюся мишень. Сдавленно выругавшись, Макс сдвинул пальцем селектор, переназначая цель.
Он впервые стрелял в живого человека. Впервые пытался кого-то убить. Пластиковые болваны на полигоне – не в счет. Наверное, он должен чувствовать сейчас что-то особенное, что-то необычное должно происходить внутри. Макс прислушался к собственным ощущениям, но не различил в них ровным счетом ничего нового. Только сосредоточенность и еще подсознательный страх, стремление замереть, чтобы не заметили, не выстрелили, не попали. Сдавленное шипение зарядов вокруг, потрескивание наэлектризованного до предела воздуха, терпкий запах озона, аккумулятор излучателя нагрелся так, что не взяться рукой. А что, интересно, чувствует сейчас тот, спрятавшийся в камнях? Сплюнув, Макс отключил «зум», картинка рывком отдалилась, остался только круглый и безразличный зрачок прицела. Ну его. Так спокойнее.
Вторая цель появилась в зоне видимости в строго предсказанное время – всего лишь крошечная светлая точка вдалеке да мелькающие цифры отсчитывающего дистанцию дальномера. Макс выстрелил не целясь, потом еще и еще: корректор огня отработал на славу – метка целеуказателя вскоре погасла. Видимо решив воспользоваться ситуацией, зашевелилось там, за камнями: подхваченная красным маркером фигурка, склонившись над самой землей, метнулась в сторону, под укрытие торчащей из земли скалы. Сказался рефлекс, выработанный долгими часами тренировок: загорелось красное – жми на гашетку. Ствол излучателя выплюнул длинную серию сверкающих импульсов, фигурка упала и больше не шевелилась. Целеуказатель погас. На забрале появилась переданная с тактического планшета надпись: «45 метров вперед, азимут 127. Занять огневой рубеж».
Огневым рубежом оказались развалины какого-то строения, за которым высились цилиндрические корпуса огромного мрачного здания, скорее всего, индустриального назначения. Оттуда велся непрерывный огонь, и потому Максу пришлось залечь возле поросшего мхом бетонного фундамента, отключив дискриминатор, сквозь который было ни черта не видно. Рядом опустился запыхавшийся Ковач и еще четверо парней из его взвода. Макс переключил коммуникатор на локальный канал. Запотевшая изнутри дыхательная маска мешала говорить, в рот постоянно натекал сконденсировавшийся соленый пот.
– Все живы?
– Угу. Порядок.
– Есть приказы?
Макс заглянул в тактический планшет:
– Нет ничего.
– Вызови «Купол», запроси…
Он не успел расслышать, что именно Адам хотел запросить у командного центра: рядом оглушительно ухнуло, ударила горячая воздушная волна, хлестнуло поднятой взрывом раскаленной землей, зазвенело в ушах. Макс и Ковач, не сговариваясь, бросились навзничь. Пронзительный свист. Барабанная дробь осколков, бьющих над головами в стену. Ползущий по земле едкий дым. Снова разрыв. Малиновая вспышка в белой пелене, взлетающие вверх фонтаны почвы, пронзительный визг осколков, пробирающий ледяным ужасом до самых костей. Земля дрожит и стонет, словно в нервном припадке, все вокруг за долю секунды
