прямую, твердую, открытую натуру, его искренность и доброжелательность, волю и решимость. Так получилось. Всего за какой-нибудь час знакомства, возможно ли это? Оказывается, возможно, когда оба сознательно или подсознательно стремятся к этому, ищут это, когда оба искренни и внезапно обнаруживают общего опасного врага.
— Ну, спрашивай, чего же ты? — скупо усмехнулся, наконец, Игорь.
— Ты… за ним приехал?
— За ним.
— Натворил чего-нибудь?
— Да. За ним длинный хвост и… кровавый.
— Выходит, конец ему?
— Должен быть конец.
— Должен быть… — задумчиво повторил Зарубин и снова спросил. — А почему ты ко мне приехал?
— Почему? Да потому, что он скорей всего к тебе заскочит, Иван.
— Собирался?
— Он ничего не забыл. И ни от чего не отказался.
— От Марины?
— Да.
— И мне отплатить?
— Да.
Эти два коротких «да» заставили Зарубина нахмуриться. Он стиснул зубы и, по-прежнему глядя в землю, сказал:
— Она к нему не вернется.
— Я тоже так думаю. Она ничего не забыла?
— Все помнит…
— Но веселится и поет?
— Тоже насвистели? — угрюмо спросил Зарубин.
— Я тебе уже сказал насчет свиста. Я тебя спрашиваю.
— Ну, веселится.
— Это хорошо. Веселиться, Иван, может только счастливый человек. А это ты ей дал. Надеюсь, она это понимает, как думаешь?
— Понимает.
— Тогда зачем ты дерешься?
— Не все понимают.
— Объясняешь, — значит?
— Во-во.
— Плохо. Это плохо, Иван. Надо по-другому.
— А если не умею?
— И Марина одобряет?
— Нет… — вздохнул Зарубин.
— Так, ведь, можно ее потерять.
Оба помолчали. Потом бросили давно угасшие сигареты и одновременно потянулись за новыми.
— Кури, — Зарубин протянул свою пачку.
— Спасибо.
Игорь вытянул сигарету и щелкнул зажигалкой. Оба прикурили. И снова замолчали. Наконец, Игорь сказал:
— Теперь, Иван, ответь мне. Согласен помочь?
— Не знаю.
— Почему не знаешь? Прямо говори.
— А я криво говорить не умею. За свои дела надо самому и платить, я так понимаю. Каждый за себя. И потом. Милиции я еще никогда не помогал против… Ну, как сказать? Одним словом, понимаешь.
— Против своих, так что ли?
— Какой он мне свой, ты что? Но тут, ведь, без обмана не обойдется, так? А я это не признаю. Он ко мне без обмана приедет.
— Та-ак. Ну, что же, давай разберемся. А то ты оказываешься, вроде как, благородный, а я совсем наоборот.
— Не то я хотел сказать.
— То, то, если вдуматься. Так вот. Обрати внимание. Ты, ведь, думаешь сейчас о себе. И о Марине. Это тоже, вроде как, о себе. А я… Мне, ведь, он лично ничего плохого не сделал. Зачем же, спрашивается, я на рожон лезу?
— Работа у тебя…
— Вот. Работа. Что же это за работа под нож лезть, давай разберемся. Так вот. Он человека убил, понял? Хорошего, очень хорошего, старого человека. Он одну девушку, вот вроде твоей Марины, тоже пытался убить, в больнице ее выходили. Он еще одного человека ножом бил, и опять его выходили. Хватит?
— Хватит, — глухо, не поднимая головы, ответил Зарубин.
— Выходит, у меня к нему счет побольше, чем у тебя, Иван. Хотя он меня пальцем не тронул и не тронет. Такая уж моя работа.
— Понятно…
— Не все тебе еще понятно. Я, ведь, думаю и о других людях, Иван, с которыми он может столкнуться, на которых может кинуться. Тут и ты, и Марина, и кто-то еще, другой. Я всех этих людей обязан от него уберечь. Сами они этого сделать не смогут. И ты не сможешь. Он, ведь, еще и хитрый, и поопытней тебя. А я смогу. Я этому обучен. Это моя работа.
— Не позавидуешь, — усмехнулся Зарубин, но в усмешке его проскользнуло какое-то недоверчивое уважение.
— Кто-нибудь, может, и позавидует. Не в том дело. Дело еще и в справедливости. Вот главный закон моей работы, если хочешь знать. Все должны жить спокойно. Все. И ты, и Марина, и другие. Согласен?
— Согласен.
— Вот такая моя работа. И что я тебе напоследок посоветую. Ты пока Марину одну никуда не пускай. Объяснять ничего не надо. Зачем пугать? Но мы с тобой должны его опасаться. И меры принять. Вместе. Тоже согласен?
— Да уж, придется, видно.
— Именно что, — сказал Игорь, незаметно для себя повторяя Цветкова. — А для начала я попрошу посторонних на территорию санатория с сегодняшнего дня не пускать.
— А почему такой шухер наводишь, скажешь им?
— Нет, — решительно тряхнул головой Игорь. — О том только мы с тобой знать будем. Так спокойнее.
— Ну, правильно, — с ноткой облегчения отозвался Зарубин и снова спросил: — А ты еще придешь или как?
— Приду. Завтра. В это же время. Ты меня здесь жди.
— Ладно.
— И еще вот что. Запиши-ка мой телефон. Если меня не будет, то Савчука позови. Или Рощина. Знаешь там таких?
— Нет.
— Люди надежные. И в курсе.
— Мне других надежных не надо. Я тебя знаю.
— Они мне передадут. Пиши номер. Фамилия, повторяю, Откаленко. А зовут Игорь. Это уже для тебя.
— Понятно. Дай-ка ручку. — Зарубин вытащил пачку сигарет и на ней записал номер телефона.
