– То есть тебя надо было надкусить с двух сторон?…
– Да не в этом дело! – закричало яблоко. – Почему люди едят яблоки, а яблоки не едят людей?
– Ну в каком-то смысле…
– Только без метафор! Я о буквальном! Где тут все?…
Натаниэль повернул яблоко так, чтобы солнце отразилось в зелёной кожуре.
– Ну есть же правила, – сказал он, – мы все должны следовать правилам…
– Ты хочешь поговорить за правила? Я скажу за правила. Вы тут слышали о периоде вегетации? Нет? Это правило. Период вегетации никак не два дня. Я-то знаю. Или ещё правило – не рвать яблоки с этого дерева. Кто его соблюдал? Ты соблюдал? Они соблюдали? Не говори мне про правила. Иногда у меня складывается впечатление, что все правила для меня, а для всех остальных – что-то другое.
Натаниэль приложил яблоко к щеке.
– Вот поэтому, – сказал он нежно, – в этой Вселенной всё так слегка однобоко, слегка надкушено, не в срок и никто ни в чём не виноват.
– Потому что никто не соблюдает правила?…
– Потому что все думают, что правила соблюдают только они. Но возможно, что Всё – всего лишь вопрос времени, а не сущности бытия.
Натаниэль осторожно откусил кусочек.
– И из-за чего весь сыр-бор… – пробормотал он. – Кислое как…
– Эй, Нечистый! – раздался Глас. – Вот ты где!
Господь подошёл и положил руку на плечо Сатане.
– Я всегда тут. – сказал Натаниэль спокойно.
– Посмотри-ка туда, – сказал Господь, простирая длань. – Никогда Я не думал, что ЭТО будет сложно…
CXVII
Натаниэль накрыл лицо носовым платком и дунул.
Платок подлетел вверх и, кружась, снова опустился на его лицо.
Адам лениво почесал живот.
– Ну давайте, придумайте что-нибудь! – сказал Господь. – Не можете же вы лежать всю субботу как два бревна. Песни какие-нибудь. Пляски. Домашний театр.
– Я бы… – протянул Сатана, снова сдувая платок, – я бы лёг…
– Ты и так лежишь… – сказал Адам расслабленным голосом.
– Я бы лёг под автомат… с сырным соусом…
– Что такое соус?… – спросил Адам.
– Мм… – протянул мечтательно Натаниэль. – Сырный соус… Особенно горячий… Мм… Только на кнопку жать лень.
– Мм – не ответ, – сказал Адам настойчиво, – что такое соус?…
– Соус – это сатанинские придумки, – сказал Господь, помешивая молоко в стакане. – Соус – это подмена.
– Подмена чего? – спросил Адам, поднимая голову.
– Подмена действительности… – сказал Господь меланхолично. – Мясо сырным соусом поливают, чтобы казалось, что вместо мяса сыр…
Натаниэль вздохнул и поймал платок.
– Ну и чего в этом плохого?… – спросил он.
– Ну зачем есть мясо, если хочешь чувствовать вкус сыра?… – ответил Господь. – Соусы есть ложь.
– Соусы есть соусы, – сказал Натаниэль, завязывая узелок на уголке платка, – не надо придумывать ничего, хорошо?…
– Чего хорошего-то… – протянул Господь, – думаешь, люди могут быть довольны тем, что Я ничего не придумываю?…
– Это с каких пор Тебя мнение людей заботит?… – спросил Сатана нервно. Он сел, подобрал ноги и уставился на спокойно пьющего молоко Господа.
– А с каких пор тебя заботит, что Меня заботит?… – спросил Господь.
Он снял широкополую соломенную шляпу и аккуратно разгладил белую ленту на ней.
– Ребята! Ребята! – призвал Адам и снова почесался. – У нас у всех выходной. Давайте не будем как обычно ссориться?…
– Нет, погоди, вопрос принципиальный… – отмахнулся Сатана.
Он скатал платок в тугой клубочек и зажал его в кулаке.
– Начинается… – застонал Адам. – Сейчас про «не лезь к взрослым дядям» припомните…
– Ну видишь, сам всё знаешь, – сказал Натаниэль резко, – и чего лез к взрослым дядям?…
Адам вскочил.
– Всё, – сказал он, махнув рукой, – сидите тут сами. Вот ты особенно. Я пойду в другом месте полежу.
Адам исчез в кустах. Теперь лёгкий стон издал Господь.
– Ну вот зачем, вот зачем ты полез в бутылку?… – спросил Он измученным тоном.
– Я полез в бутылку?! – возмутился Натаниэль. – Я полез в бутылку?! Я сказал, что я бы хотел сырного соуса, а Ты что сделал?… Я когда-нибудь про Твои идеи плохо отзывался, нет?…
Господь закатил глаза.
– Даже вот эта дурацкая придумка, целый день ничего не делать, я что, сказал что-нибудь?! – продолжал Натаниэль, повышая и повышая голос. – А Ты хрясь, хрясь – и всё, соусы это зло, соусы отстой…
Господь со вздохом исчез.
– Ну и давай! – крикнул Натаниэль. – Одному намного лучше… – добавил он тихо.
Он разжал ладонь и посмотрел на оставшийся от платочка пепел. Стряхнув пепел на землю, он испустил ещё один, последний за субботу, страдальческий вздох, и снова растянулся на широком плоском камне.
CXVIII
– Наверняка ты такого финала не предполагал, когда собирался в путь? – спросил Туземец, подмигивая привязанному к столбу Куку.. – Но если ты хотел поднабраться впечатлений и ознакомиться с местными традициями, тебе это удалось.
Кук подёргался.
– Если вы думаете, что у меня есть какие-то особые таланты… – начал он.
– А, оставь. – Туземец пренебрежительно махнул рукой. – Эта старая байка насчёт передачи талантов… Съешь мозг человека, и станешь таким же умным. Какой в таком случае есть толк есть людей, которые были достаточно глупыми, чтобы позволить себя съесть?… Нет, мы за другой обмен. Ты становишься меньше на несколько фунтов мяса, мы становимся толще на несколько фунтов мяса. Такое наследование мне по душе.
– Вы не можете меня съесть!… – воскликнул Кук.
– Ну мы скоро узнаем, правда? – сказал Туземец, снова подмигивая Куку. – И пожалуйста, не думай, что мы имеем что-то против тебя.
Он вздохнул.
– Мы просто хотим есть. – объяснил он. – А тебе просто не повезло.
– Ты совершаешь большую ошибку! – воскликнул Кук. – Вы могли бы многому научиться!…
– Ах… – снова вздохнул Туземец. – Ужин или урок, что же предпочесть… Ты знаешь, я лично выбираю ужин. Можешь попробовать открыть пару секретов после.
– Но я мог бы открыть вам множество секретов! Ваши потомки вас не простят!…
– Дети всегда так неблагодарны, – покивал Туземец, – как будто им мало, что их родители не сдохли от голода, прежде чем нарожали их.
Он встал и прошёлся туда-сюда.
– Ты, на самом деле, можешь не стараться, – сказал он, – я тебя не собираюсь освобождать. Это будет очень глупо. Ты начнёшь размахивать руками и убежишь, я останусь без еды и ещё наверняка меня кто- нибудь поколотит… Это асоциальный поступок.
