демонической. Все ученые и благоразумные люди против нее. Другая магия – естественная; она любима и уважаема мудрецами как нечто высокое, приличествующее людям, преданным науке. Ученейшие люди признают ее вершиною естественных знаний. Другие рассматривают ее как деятельную часть натуральной философии, производящей свои действия через взаимное и благовременное приложение. Согласно суждениям платоников, магия есть наука, которая подчиняет низшее высшему, земное небесному. Поэтому египтяне саму природу называли магом, ибо она имеет силу взаимного привлечения и притяжения подобного подобным; сила эта состоит в любви. И когда что-либо влечется природным средством, мы называем это магическим притяжением. Для нас магия есть созерцание всей природы. Она вытекает из рассмотрения движений небесных звезд, элементов и их превращений; она раскрывает тайны животных, растений, минералов, их рождений и разрушений, так что вся наука как бы исходит от лица природы».
Этот гимн магической философии является кратким конспектом тех идей, которые делла Порта далее развивает и уточняет и которые, по существу, являются повторением философских и астрологических воззрений Кардано.
О чем еще писал делла Порта в своей книге, выдержавшей свыше тридцати изданий? О разведении животных, зарождении живых организмов из гнили, влиянии воображения в период беременности на плод, человеческих уродствах, инкубации яиц, устройстве садов, уходе за растениями, выведении фруктов и овощей, скрещиваниях и прививках, ведении домашнего хозяйства, сохранении пищевых материалов и продуктов, охоте и рыболовстве, взрывчатых веществах, окраске тканей, алхимии, медицинских экспериментах, приготовлении лекарственных средств и ядов, подделке драгоценных камней и печатей, методах незаметного вскрытия писем, гипнозе и методах гипнотического внушения («как заставить человека плавать по полу подобно рыбе, ходить вперевалку, как утка, хватать ртом траву»), магнитах и магнитных явлениях, перегонке, приготовлении вина, спирта, уксуса, соды, духов, а также снадобий, сохраняющих женскую красоту и мужскую силу, фейерверках, факелах, не гаснущих на самом сильном ветру, кузнечном деле, кулинарном искусстве, охоте на животных и ловле рыб, тайнописи, оптических экспериментах, линзах, зеркалах, камере-обскуре, законе Архимеда, гидростатических весах, пневматических и акустических опытах, изготовлении воздушных змеев, музыке и музыкальных инструментах, фокусах, трюках ...
Вот некоторые сведения, рекомендации, рецепты и умозаключения, которые приводит делла Порта.
«Природа в такой мере не терпит пустоты, что скорее бы разрушила машину мира, чем допустила бы в ней пустоту».
«Зная устройство воздушного змея и его поведение в потоках воздуха, хитроумный человек найдет способ, как совершать полеты с помощью огромных крыльев, привязанных к его локтям и груди».
«Мыши и лягушки зарождаются в гниющих останках; змеи заводятся в черепах, пчелы – в трупах быков».
«Приготовь смесь из сока болиголова, семян белены, корня мандрагоры и опиума. Добавь еще мускус, чтобы заглушить запах, и помести все это на несколько дней в свинцовый ящик. Если затем открыть на короткое время ящик перед носом спящего человека, то он потеряет сознание, но когда очнется, болезненных ощущений у него не будет. Действуй осторожно: если это время увеличить, то человек может лишиться рассудка и даже умереть».
«Рыбу можно ловить, собирая ее в стайки светом от свечи, помещенной в стеклянный сосуд, который опущен в воду».
«Музыка оказывает поистине удивительное действие: Агагемнон, отправляясь в Трою и, видимо, не полагаясь на верность супруги, оставил при ней арфиста, который своей игрой настолько возбуждал в ней стыдливость и целомудрие, что влюбленный Эней не смог овладеть ею, пока не убил музыканта».
«Если хочешь подшутить над гостем, наполни комнату парами спирта, которые получаются кипячением его в кастрюле над древесными углями; когда в комнату войдет человек с горящей свечей, весь воздух в ней воспламенится».
«Чтобы выпроводить непрошенного гостя, посыпь салфетку смесью сухого порошкового купороса и истолченного чернильного орешка; когда гость намочит лицо и руки, а затем вытрет их такой салфеткой, то станет черным, как уголь».
Последняя «книга» «Магии» делла Порта называется
Конечно, проще всего посмеяться над подобными наивными, ошибочными и фантастическими заявлениями делла Порта, Кардано и других их коллег, которые, по словам выдающегося историка науки Леонардо Ольшки, «с болтливостью старых дев и с детским легковерием сообщали о своем «опыте», чтобы подтвердить или опровергнуть то, что они узнали из ученых книг». Но не будем слишком суровы к этим труженикам пера, памятуя, что век может быть судим другим веком, но человек – только веком собственным.
Осенью 1551 года Кардано вновь расстался с Павией, на этот раз надолго.
Этому предшествовало как всегда «загадочное» происшествие: «Смирная домашняя кошка влезла на полку и разорвала конспект лекций, но не тронула рукописи книги «О судьбе», которая лежала сверху и, казалось бы, подвергалась наибольшей опасности». «И вскоре, – писал Кардано, – я против всех ожиданий перестал читать лекции и не читал их с тех пор в течение целых восьми лет».
На самом же деле у Джироламо были по крайней мере три вполне объективные причины, заставившие его покинуть университет: вновь разразившаяся война, смерть его покровителя Сфондрато и заботы о будущем старшего сына, Джамбаттисты, который уже завершил образование и успешно практиковал в Риме. Кардано хотел, чтобы сын, его надежда и гордость, был при нем и работал в Милане. Для этого необходимо было получить согласие коллегии, и Джироламо полагал, что его личное присутствие в городе будет этому способствовать. Но получилось так, что в родном городе он прожил всего несколько месяцев.
«Вдали от родных берегов...»
В ноябре 1551 года проезжавшие через Милан купцы передали Кардано письмо от коллеги из далекой Шотландии. Оно содержало добрых три десятка страниц и было написано высокопарным, витиеватым слогом. Некий Казанато, врач архиепископа Джона Гамильтона, восторгался ученостью Кардано, его книгами, его замечательным врачебным искусством. Отдав своему знаменитому собрату дань восхищения и порассуждав о мудрости, славе и дружбе, он переходил к описанию болезни своего
