Джироламо был ректором, а может быть, именно поэтому, его провалили сорока семью голосами против девяти. Второе голосование почти не изменило соотношение сил. И лишь в последнем, третьем туре будущий крупнейший врач XVI века был признан достойным степени доктора медицины.
Как требовал ритуал, Кардано получил в подарок две книги – открытую и закрытую, берет, кольцо и поцелуй. Открытая книга символизировала знания, которыми он обладал и которые ему доверялось передавать другим; закрытая – те знания, которые были ему еще неизвестны и которые он должен был приобрести во время своей врачебной деятельности; берет означал, что он посвящен в служители науки; кольцом он связывался с врачебным братством, а поцелуй символизировал мир, согласие и гармонию, которые должны установиться между ним и его коллегами. Увы, последнему пожеланию не суждено было сбыться.
Глава 2
Восхождение
Получив диплом врача, Джироламо немедля начал подыскивать работу. В Милан он возвращаться не хотел: родной город изнемогал от апокалиптических бедствий – войны, голода, мора. По совету профессора Франческо Бонафеде, врача и ботаника, Кардано остановил свой выбор на Сакколонго, маленьком городке, расположенном в десяти милях от Падуи и в двадцати пяти – от Венеции.
«Крутыми тропинками в гору...»
В конце сентября 1526 года Кардано переехал в Сакколонго, снял дом и начал практиковать. Гороскоп, составленный незадолго до этого, предвещал ему смерть в сорок или сорок пять лет, и он решил прожить оставленные ему годы весело и беззаботно. «Я там предавался играм и музыкальным упражнениям, гулял, пировал. никакие неприятности меня не постигали, и никакие опасности мне не грозили». Правда, практики у него было немного, но оставалось еще кое-что из отцовского наследства, и он легко расставался с деньгами, не очень задумываясь о будущем. Джироламо в городе пользовался всеобщим уважением, был дружен с местной знатью, а дом претора был его трибуной. Неискушенные в науках горожане с удовольствием слушали разглагольствования Кардано, веря, что перед ними – великий философ. «Не было ничего приятнее такой жизни», – вспоминал на склоне лет Джироламо.
В Сакколонго на некоторое время были забыты мечты о бессмертной славе, сочинительством Кардано занимался вяло и мало. За пять с половиной лет он написал лишь несколько медицинских трактатов, которые впоследствии были утеряны. Зато «...бывало, много дней подряд я с раннего утра до вечера занимался военными упражнениями, после чего, весь еще обливаясь потом, играл на музыкальных инструментах и часто всю ночь до самого рассвета бродил по улицам. Я всегда ходил в ночное время, вопреки запрещениям власти, вооруженным. Днем я выходил в башмаках со свинцовой подошвой около восьми фунтов, а ночью закрывал лицо черным шерстяным плащом и обувался в войлочные сапоги.».
Среди своих новых знакомых он выделял аптекаря Паоло Иллиричо и венецианских дворян Джан Мария Маурочене и Томмазо Лезиуса. В доме Лезиуса в Венеции произошел эпизод, который наилучшим образом характеризует молодого врача, бесшабашного, вспыльчивого и отчаянного: «.Мне случилось. проиграть много денег, в том числе и отложенные на следующий день; я находился в доме своего противника по игре; когда я заметил, что карты были крапленые, я выхватил кинжал и нанес ему, хотя и не тяжелую, рану в лицо. Здесь же находились двое молодых его родственников; под потолком висели два копья, а дверь дома заперта на ключ. Но мне удалось захватить не только свои собственные, но и его деньги, свою верхнюю одежду, а также кольца, проигранные мною накануне и теперь таким образом отвоеванные. Я хотел было отослать все это со своим слугой к себе домой, но потом по доброй воле оставил своему противнику часть денег, принимая во внимание его раны. Затем, обратившись к его слугам, которые не смели обнажить оружие, я, уступая их просьбам, согласился даровать им жизнь под условием отпереть дверь дома. Хозяин, видя происшедшее замешательство и скандал и считая, что всякое промедление может оказаться подозрительным, потому что (как я думаю) он беспокоился за то, что обыграл меня краплеными картами, и, рассудив, что при данных обстоятельствах мало будет разницы между выигрышем и проигрышем, приказал отпереть дверь, и я ушел... В тот самый день, около восьми вечера, пока я делал все от меня зависящее, чтобы избежать столкновения с полицией, пустившейся за мной после моего нападения на сенатора с оружием под платьем, я внезапно поскользнулся, пробираясь через темноту, и упал в канал. Я не потерял самообладания, оказавшись в воде, – правой рукой зацепился за проплывающую мимо лодку, и был спасен находящимися в ней пассажирами. Но как только я оказался на борту, я, к своему большому удивлению, увидел там сенатора, с которым только что играл в карты. На лицевую рану была наложена повязка; он охотно протянул мне сухую одежду, похожую на ту, что носят моряки. Я переоделся, и мы плыли вместе до самой Падуи».
В конце 1530 года, вызванный письмом Клары, Джироламо отправился в Милан и нашел мать в крайне подавленном состоянии: болезни, одиночество, бедность – удел вдовы. Она так надеялась на помощь сына, а, оказалось, он и сам в ней нуждался. Естественно, не обошлось без упреков в легкомыслии, мотовстве, черствости и пренебрежении сыновним долгом. Пристыженный, Джироламо остался в Милане с матерью. Чтобы получить официальное разрешение на практику, ему было необходимо вступить в городскую коллегию врачей. Однако устав коллегии запрещал принимать в ее ряды. незаконнорожденных: средневековая традиция непостижимым образом связывала это обстоятельство с профессиональными достоинствами.
События развивались так. 30 декабря 1530 года Джироламо обратился в коллегию и предъявил некоторые документы, подтверждавшие право быть в ее рядах. 26 января 1531 года эти документы были переданы юристу, который месяц спустя доложил коллегии, что не нашел в бумагах Кардано ничего, что противоречило бы ее статусу. Но когда глава коллегии потребовал, чтобы все ее члены клятвенно подтвердили правильность этих выводов, некоторые из них признали: им известно, что Джироламо был рожден вне брака. Документы передали другому юристу, который установил, что вплоть до 1524 года Фацио не был женат на Кларе. Просьба соискателя была отвергнута. Не удалось ему и получить у графа Барбиано деньги, когда-то одолженные ему Фацио. В Сакколонго Джироламо вернулся совершенно подавленным. Вдобавок ко всему он еще сильно простудился и семь месяцев тяжело проболел. По убеждению Кардано, его спас лишь обет, данный Пресвятой Деве.
Оправившись от простуды, Джироламо вернулся к врачебной практике. Она была по-прежнему скудной, и он решил расширить ее за счет пациентов из соседних городов, предпочитая, однако, не поездки от случая к случаю, а контракты, гарантирующие постоянный заработок. Впервые Кардано попытался таким образом улучшить свое «финансовое положение» в 1530 году, получив приглашение от жителей Бассано. Однако они предложили ему слишком маленький, по его мнению, гонорар – всего сто золотых дукатов в год. Правда, спустя некоторое время он вынужден был согласиться и с пятьюдесятью пятью дукатами, которые смогли заплатить ему жители Мадженты. В следующем году Кардано договорился на восемьдесят дукатов с жителями Караваджо, но ему «приходилось работать как вьючному животному».
Неудачи и надежды
В 1531 году Джироламо женился на пятнадцатилетней Лючии, дочери Альтобелло Бандарени, владельца гостиницы в Сакколонго, а позже комиссара по набору венецианского ополчения в падуанской провинции. Кардано отказался от приданого Лючии, что, вообще говоря, противоречило его жизненным правилам. В ответ Альтобелло не только не взвалил на него какие-то обязанности по содержанию огромной семьи (у бравого комиссара было четыре сына и четыре дочери), но даже помог на первых порах молодым. Таким образом, обе стороны остались довольны друг другом.
В Сакколонго у Кардано не было возможности прокормить семью, поэтому в феврале 1532 года они с Лючией отправились в Милан и поселились в доме матери. Клара на удивление сердечно встретила юную невестку и сына, чего, к несчастью, нельзя было сказать о миланских врачах. Для них он по-прежнему оставался вспыльчивым и суеверным субъектом сомнительного происхождения, врачом с дипломом, но без практики. Мало кто знал в Милане, что этот игрок и задира исписывает страницу за страницей, не имея ни малейшей надежды увидеть их в отпечатанном виде, что этот полуголодный врач одержим мечтой о бессмертной славе.
Прозябание в неизвестности, ежедневная борьба за кусок хлеба вскоре стали невыносимы для Кардано,
