— Уходить, пока он не видеть. Мать твою нахуй! — Она дрожащими руками вытолкнула меня в темный коридор. — Таби, задержи Санта!
— Как?!
— Секси, секси! — зашипела Ольга. Таби что-то буркнула в ответ, но повиновалась. Ольга снова ухватила меня за руки и втащила обратно в комнату. Указала жестом на шкаф:
— Туда! Пошел!
— Туда и муми-тролля не засунешь!
— Полезай! Билли, тащи задница! — И она разразилась шведскими проклятиями, на слух — не хуже японских.
Я поспешил к шкафу, распахнул дверцы и выкинул из него ворох тряпья в надежде освободить для себя немного места.
— Надеть! — На голос Ольги я обернулся, и она швырнула мне в голову черными колготками. Камуфляж, сообразил я. Затем она втолкнула меня в шкаф.
Я сидел на полу шкафа, подтянув коленки к подбородку, а она торопливо заваливала меня бюстгальтерами, прозрачными блузками, мини-трусиками, бикини, рюшами, негнущимися школьными платьицами. Она бормотала ругательства, лихорадочно суетясь и все время оглядываясь через плечо.
— Ольга?
Густой голос, грубый, уверенный в себе, донесся из коридора. Затем раздался стук, и голос вновь принялся повторять ее имя:
— Ольга Ольга Ольга, впусти меня, Ольга. Ты уж мне поверь, надо поговорить!
Ольга бросила последний взгляд на мое убежище, поправила кожаный пояс с чулками у меня на голове и кинулась к дверям.
— Иду! Охолони на хрен! — срывающимся голосом выговорила она.
Сидя на дне шкафа и прищурив один глаз, я мог кое-что разглядеть сквозь накрывшие мне лицо штанишки с вырезом на интимном месте. Ольга открывала дверь.
Едва она повернула дверную ручку, парень ворвался в гримерную, с разгона вылетел на середину комнаты, потом развернулся, словно что-то забыл. Он был одет в ярко-красный костюмчик в обтяжку, увешанный множеством бессмысленных украшений. С шеи свисали толстые золотые цепи, золотые перстни на жирных пальцах больше напоминали кастет. Он потратил на свои волосы столько геля, что хватило бы на слона. На американском пареньке смотрелось бы придурочно. Если толстый японец давно за сорок наряжается таким образом, ему пора навестить психиатра.
Он ворвался на полном ходу, и я сперва даже не заметил коротышку в синих джинсах, который прокрался следом. Паренек росточком вытянулся пять футов четыре дюйма, не больше, а сложением напоминал стебель бамбука. Каким образом это худосочное существо удерживало на плече огромный двухкассетник — загадка.
— Надо поговорить, — неприятным голосом повторил парень в красном. — Слышь-ты слышь-ты слышь надо поговорить! — На миг он заткнулся и принялся с такой силой облизывать свой рот изнутри, словно это упражнение помогает ему похудеть. Челюсти его тряслись, он смачно шлепал губами. Потом резко обернулся к своему напарнику:
— Выключи эту фигню, Това!
Това не реагировал.
— Привет, Това! — улыбнулась Ольга.
Това не реагировал. Весь ушел в слух, растворился в наушниках.
Парень в красном протянул массивную руку и сорвал наушники с его головы.
— Выключи! — потребовал он. — Выключи запись, понял?
Това щелкнул выключателем, снова нацепил наушники и замер, точно манекен, с микрофоном наизготовку.
— Есть у тебя жвачка любая жвачка мне бы резинку пожевать кусочек жвачки можешь мне дать? — зачастил парень в красном. Не дожидаясь ответа, он сунул руку в карман своего костюмчика и достал упаковку зеленых «Гуми100» с запахом муската. — Забудь не надо, — сказал он, бросая резинку в рот. — Полиция тут была?
— Нет, — ответила Ольга. — Зачем?
Этот ответ слегка успокоил парня в красном — слегка, но не так чтоб очень. Он провел рукой по волосам, затем обтер руку о красные штаны. Ольга встала между парнем и шкафом, загораживая обзор ему, а заодно и мне.
— Они скоро выяснят что Ёси был тут в ту ночь он был тут они захотят поговорить с тобой, ты уж мне поверь!
— Ну и что? — зевнула Ольга. — Копы я люблю. Хорошие деньги.
Парень в красном дважды шмякнул губами, помигал раз тридцать и дал Ольге пощечину.
Ольга отшатнулась.
Все мускулы во мне напряглись, я готов был выскочить на подмогу.
Ольга врезала обидчику левой. Он такого не ожидал. Вся кожа на его обрюзгшем лице затряслась, он отлетел к туалетному столику и сшиб там флакончики лака и геля для волос. «Мощный аккорд Японии» тоже порхнул на пол.
С трудом удержавшись на ногах, парень в красном поднес руку к щеке. Глаза его горели, он злобно сжал кулаки. Това восковой фигурой все торчал посреди комнаты. Ольга спокойно стояла руки в боки. Придется, думаю, мне вмешаться в семейную свару. Применить стиль Пантеры Шаолинь.
Толстяк выпрямился, с шумом втянул в себя воздух, пощупал челюсть. Он с трудом разжал кулаки — пальцы склеило гелем.
— Слышь-ты слышь-ты слышь, — пропыхтел он. — Поделом мне!
— Что у тебя нахуй за проблема?
Парень умоляюще вытянул руки, покачал головой. Он и сам не знал, что у него нахуй за проблема. Скорее всего, его уже не первый раз спрашивали.
— Бросай наркотики, Санта! — кипятилась Ольга. —
— Не называй меня Санта.
— Ёси называть тебя Санта.
— Ёси умер, — напомнил он. — И нам нужно условиться что мы будем говорить потому что тут нечисто и полиция скоро придет с вопросами, ты уж мне поверь, они захотят знать что я хочу знать а что я хочу знать я хочу знать какого черта случилось в ту ночь и я знаю что ты это знаешь.
У меня голова пошла кругом.
— Я? — надулась Ольга. — Это не я продавать ему наркотики!
— Слышь-слышь-слышь! — он уже почти заикался. — Не надо никого винить не важно кто кому что продавал ты сердишься это вполне естественно ты сердишься ты же огорчена потому что он умер и, ты уж мне поверь, мы все огорчены я любил его я любил его как родного как будто он мой родной младший братик как будто он…
— Ты и младшему брату дать героин?
— Ладно давай поговорим как оно есть как есть твой дружок обожал наркотик
— Ты оставить его в гостиница. Одного.
— Ольга-Ольга-Ольга. Ольга, послушай меня. Ёси сказал он обещал он слово дал что не станет ширяться пока я не приеду и не привезу тебя и вот об этом-то я хотел спросить твою мать так что заткнись и дай мне сообразить про что я хотел спросить-то!
Ольга только зыркнула на него. Санта закинул в рот еще одну резинку с запахом муската, провел рукой по маслянистым волосам, приглаживая их изо всех сил, — еще одна навязчивая привычка. Глаза его были краснее костюма, так выпучились, словно пытались убежать с бледного, одутловатого лица. Това, тот, в синем, заприметил на полу мой журнал, подобрал его и начал листать.
