– Ешьте и спите. Работать будете после заката солнца.
После чего вышел и задвинул засов. Храмовой раб не считал обоих заключенных ровней себе, держался перед ними с сознанием своего превосходства.
Если бы ему сказали, что он такой же раб, как они, он не сразу понял бы это. И, видимо, возразил бы: «Я такой же, как они? Что вы! Я служу при храме, мне доверяют многое. Я прислуживаю жрицам во время молений и пользуюсь их расположением. Поглядите – я чист и имею вид почти свободного человека. А эти два каменщика грязны и сидят взаперти под охраной».
И если бы ему поручили охранять Меота и Навара, то он выполнил бы это, не задумываясь. Сейчас он тщательно задвинул засов, по-хозяйски беспокоясь, чтобы рабочие, нужные храму, не сбежали.
Оставшись одни, заключенные переглянулись.
– Никак нас хотят покормить? – приподнялся старик.
– Да, здесь хлеб и мясо.
– Чего же медлить, приступим.
Подкрепившись, оба почувствовали себя неплохо.
Молодой вскочил на ноги и стал ощупывать стены и дверь.
– Чего ты?
– Теперь нужно бежать, отец! Мы сыты и выдержим без еды не менее двух суток!
– Остановись, неразумный! – испугался Навар. – Ты, видно, еще не знаешь, как мудры эллины и как трудно бежать от них! Я пробовал бежать три раза. А что получил? Меня вернули и на всю жизнь сделали тюремным жильцом. Ложись лучше спать. Сон – дар богов. Кто спит, тот свободен и счастлив.
– Мертвый еще свободнее. Но лучше жить и бороться!
Убедившись, что стены их тюрьмы крепки, силач сел и задумался.
Навар гладил себя по животу и говорил вполголоса, засыпая:
– Хорошо быть сытым и отдыхать… Но знаешь, мой молодой вождь, до рабства я был воином и пастухом. Я не знал тяжелого труда, как и многого другого.
– А теперь узнал и тебе понравилось гнуть спину на хозяев?
– Не смейся! В труде я нашел свое успокоение. Ты чего скалишься? Я говорю правду. Теперь мне стало понятно, что человек может сделать своими руками очень много… Я узнал, почему греки так сильны. Они умеют думать, работать, а главное – научились заставлять работать других.
Меот не отвечал. Он машинально поднимал камешки с пола и бросал их в стену.
– Убегу, все равно опять стану свободным!
Послышался тонкий носовой свист. Навар заснул.
Усталость и сытый желудок сломили и Меота. Он склонился к холодной каменной стенке и захрапел.
Опять открылась дверь, теперь совсем тихо. Вошли двое.
– Они спят, – сказал один.
– Да, – ответил другой. – Здесь не очень светло, но кое-что видно. Один из них старик.
– А другой молодой.
– Гм… Это же настоящий гигант!
Люди ушли. Засов скрипнул опять, но спящие ничего не слышали.
В глубине храма стояли Миний, Дамасикл и Агела. Поодаль прислонился к колонне Бабон, ожидая приказаний. Дамасикл говорил:
– Мне не нравится, Бабон, этот великан. Мне говорил о нем Морд, этот строптивый варвар совсем недавно продан в рабство и плохо настроен. Зачем ты взял его?
– Мне навязал его Скимн-архитектор.
– Скимн довольно хитрая лиса… Впрочем, поздно об этом. Раба-гиганта нужно заменить. Но кем?
– Я думаю, – сказал Миний, – что его можно заменить иеродулом Костобоком из храма Девы. Мне давно не нравится, что Мата чрезмерно приблизила его к себе… Хотя этот раб тоже крепок, как бык, но пусть он заменит собою опасного богатыря.
Агела поморщился, но согласился.
– Что ж, пусть будет так! Иди, воин, в храм Девы и приведи Костобока. Только сделай это без ведома Маты! Вызови его через начальника стражи!
– А куда девать этого Антея с сильными мышцами?
– Кого?
– Раба, что вам не понравился.
– Отправить в городской эргастерий к Морду!
Бабон ушел. Архонты продолжали совещаться.
5
