Вечером шут царя и боспорский наездник встретились под крышей дома Никии.
– Поздравляю тебя с успехом! Твой приезд удачен, царь заметил тебя!
– Да, он наградил меня конем… Ты разве был на празднике? Я что-то не видел тебя?
Бунак испытующе посмотрел в глаза товарищу.
– Ты, говоришь, меня не видел?
– Нет. Меня только поразило, что царский шут странно похож на тебя.
Бунак понимающе вскинул брови.
– Скажи прямо, Лайонак: ты узнал меня? Не скрывай этого!
– Да, – просто согласился тот, – я узнал тебя в одежде царского шута. Не хмурься только и не смотри на меня так. Я давно уже подозревал, что так называемые «дураки» при знатных господах и царях – чаще всего умные и проницательные люди. Они искусно притворяются глупыми и смешными… Шут – это тот же мим, но, пожалуй, выше мима. Ты подтвердил это!
– Я рад твоим словам, – пробормотал Бунак, отирая пот со лба, – и ты не ошибся, считая, что шутом быть – тоже искусство, и довольно трудное. И ты должен понять меня.
– Я уже понял, Бунак. Я сам, как и ты, носил рабский ошейник, испытал унижения и обиды. Меня уже не смутишь дурацким колпаком.
– Ты всегда был хорошим человеком, Лайонак, и всегда им останешься!
Друзья обнялись.
– Однако, – заявил Бунак, смеясь, – ты уже раскрыл мою тайну, тайну дурацкого колпака, а вот свою не выдал! Не думаю, что ты приехал в Неаполь лишь для того, чтобы принять участие в конных состязаниях, и не для того, чтобы заменить меня в моей должности!
Им стало весело, они хлопали друг друга по плечам и хохотали.
– Верно, Бунак, – наконец ответил боспорец, – я прибыл сюда по делу, о котором рассказал бы еще вчера, если бы это дело было моим личным. Но я посланец многих людей, и не обижайся, что был осторожен.
– Понимаю, одобряю и молчу. Пусть тайна останется при тебе.
– Наоборот, Бунак, я должен посвятить тебя во все, и даже больше – я хочу просить твоего совета и помощи.
– Вот моя рука, товарищ! Готов дать клятву верности и молчания. А что касается совета и помощи – рассчитывай на меня немедленно!
– Поклянемся же!
Друзья взяли два ритона с вином и надрезали ножами пальцы рук. Каждый выдавил несколько капель крови в сосуд другого. Обнявшись, сели рядом и долго смаковали вино в молчании. Это была клятва на крови. Ни один из сколотов не нарушит такой клятвы.
– Ну, а теперь слушай, – сказал Лайонак.
– Я весь слух и внимание.
– Так вот, мы продолжим вчерашний разговор… Я уже говорил тебе, что сатавки теперь рабы. Перисад и все пантикапейские богачи сели на спину коренным хозяевам земли с помощью дандариев, синдов, сарматов. Ух и злы! Готовы любого сколота живьем съесть!..
– Ах, мерзавцы! Резать их надо и конями топтать!
– Вот, чтобы резать их, надо большое дело начинать! Тут и я напомню тебе об Аристонике Пергамском. Он поднял восстание угнетенного народа в Пергаме. Сам он был царский сын, но сочувствовал тем, кто страдает. Он поднял рабов против хозяев и основал государство Солнца. Правда, ненадолго. Подлые хозяева призвали на помощь римлян, и Аристоник был побежден. Если начинать борьбу на Боспоре, надо иметь своего Аристоника. Тогда можно было бы освободить сатавков, да и городских рабов от пантикапейского гнета…
– Это мне нравится. Но и на Боспоре найдутся свои предатели, а Перисаду со стороны помогут. Митридат уже обещал помощь ему?
– Обещал.
– Ну вот. Не успеете вы подняться, как нагрянут, задавят, кровью зальют!
– Поэтому я и здесь, что не хочу, чтобы так получилось!
– Говори скорее!
– Меня послали сюда угнетенные сатавки и фиас рабов Пантикапея. Рабов, что поклоняются богу безыменному и единому. Вот наш знак.
Лайонак засучил рукав и показал шуту татуировку.
– Ага, – задумчиво произнес Бунак, – якорь, что означает спасение.
– Да… Спасение через борьбу!
– Чего же ты хочешь добиться в Неаполе? Если оружия, то заранее скажу – не получишь. Палак сам не знает, откуда взять его, а наши мастерские разрушены, те же, что работают, получили царские заказы.
– Оружие?.. Нет, оружие у нас есть!.. Я приехал просить Палака помочь нам. Для сатавков Палак – законный царь!
– Просить Палака помочь вам против Боспора?.. Войной, что ли?
