Взаимоотношения кочевой Скифии с Боспорским царством всегда были более оживленными и деловыми, чем с Херсонесом. Богатый Боспор служил степным царям источником необходимых товаров. Кроме того, боспорские цари не скупились на богатые подарки Неаполю, чтобы сохранить неизменно хорошие отношения с воинственными номадами. Эти подарки являлись как бы видоизменением той дани, которую в старину греческие колонии платили скифам, хозяевам страны. Прошли века, и временные жильцы, прибывшие некогда в Скифию для торговли, стали постоянными, основав сначала союз городов-колоний, а потом и настоящее царство со стольным городом Пантикапеем. Теперь платить дань за присвоенную землю стали считать делом зазорным. Но для того чтобы не раздражать исконных хозяев земель, стали подносить им подарки. Скифские цари смотрели на эти подношения как на должное и гневались, если боспорцы медлили с ними.
После прошлогоднего поражения скифов этот обычай был забыт. С Палаком перестали считаться, не видя более в нем той силы, которая могла бы угрожать Боспору. Кроме того, царь Перисад признал Митридата предстоятелем, и подарки стали направляться в Синопу, за море.
Начав новую войну, Палак с досадой думал о Боспоре и весь закипал от гнева, когда до него доходили слухи, что в Пантикапее его уже не называют независимым царем, а считают одним из подданных понтийского царя.
Приезд послов царя Перисада Пятого был неожиданным. Он сразу поднял настроение сколотского владыки. Узнав о прибытии Саклея с караваном, Палак изрек с удовлетворенным смешком:
– Ага! Послов шлете, спесивые боспорцы, значит поняли, что рано отворачивать нос от Скифии! Митридат-то за морем, а Палак – у ворот!..
Послам устроили встречу в большом зале дворца, украшенном с крикливой пестротой. Все, что хранилось в сокровищнице Скилура, нашло здесь свое место.
Утро было ясное, солнечное. Палак стоял в лучах солнца на возвышении. Его окружала свита, разодетая с тяжеловесной роскошью. Ни одного хмурого лица или озабоченного взгляда! Словно поражение прошлого года стало чем-то вроде минувшего пасмурного дня, не могущего омрачить безоблачного благополучия Скифского царства. Князья и воины имели такой вид, будто их впереди ждут не походы и битвы, а сплошные праздники и пиры.
Даже хитрого Саклея поразило богатство, окружавшее Палака. Он знал, что встретит царя не в юрте у костра. Со времени Скилура и даже значительно ранее скифские цари отказались от пастушеской простоты своей жизни и наполнили свои дворцы украшениями в духе восточной пышности. Однако после нещадного разграбления Неаполя войсками Диофанта было принято думать, что Палак остался гол как сокол. Не диво было бы увидеть молодого царя отощавшим и озабоченным.
Но он встретил боспорян с улыбкой спокойствия и милостивой снисходительности.
В душе Саклея шевельнулась тревога. Не потому, что его поразило великолепие царской встречи, он видывал и большее. Но неожиданно мелькнула мысль: «Неужели мы ошиблись?»
Палака в Пантикапее многие считали слабым вождем и простоватым малым, не унаследовавшим от отца его качеств и даже внешнего сходства. А вдруг это совсем не так? Может быть, орленок взлетит не ниже старого орла?
Саклей успел увидеть в Неаполе отряды всадников на сытых конях. С раннего утра услышал стук сотен молотов в кузницах, встретился с необычайным оживлением на улицах и сейчас придал этому должное значение. На сердце легла забота.
Увидев, что послы вошли в зал и стали класть поклоны, Палак, выпятив свежевыбритый подбородок, спросил Тойлака:
– Каковы предзнаменования?
– Неясные, государь.
– Значит, уже не плохие!
Саклей высоким певучим голоском провозгласил:
– Великому царю Скифии Палаку брат его и друг, царь боспорских эллинов, синдов, меотов, дандариев и псессов Перисад Пятый шлет свой привет и спрашивает о здоровье!
– Спасибо брату и другу царю Перисаду, я здоров, – ответил Палак с улыбкой. – А как чувствует себя лучезарный потомок славного Спартока мудрый царь Перисад?
– По милости богов хорошо. Благополучие и удача – неизменные спутники всех спартокидов на протяжении трехсот лет.
Саклей обвел всех присутствующих сладкими глазами, затем продолжал:
– Триста лет процветает царство спартокидов, и, слава богам, никогда еще не было оно так богато, так сильно, так благополучно, как сейчас!
Брови царя чуть дрогнули, насмешка вспыхнула в глазах и тотчас погасла.
– Пусть будет так всегда! – ответил он.
Саклей хлопнул в ладони. Вошли гуськом воины с дарами. Первый нес чепрак, расшитый всеми цветами радуги и украшенный самоцветами. В руках другого сиял позолотой горит со стрелами. Затем последовал меч, не уступающий по красоте и богатству отделки мечу Сандака, за мечом – куски сидонского пурпура, вазы, наполненные серебряными монетами, браслеты, пояса с пряжками, изображающими головы горгон.
Окружающие царя зашумели. Глаза многих вспыхнули жадностью.
Подарки были сложены у ног царя. Посол, держась сухонькой старческой ручкой за клинообразную бороду, поклонился низко.
– Эти подношения, великий царь, будут напоминать тебе о душевном расположении к тебе царя Перисада!
Палак быстро окинул взглядом князей. «Смотрите, – говорил его взгляд, – как велик и силен ваш царь, если соседние владыки шлют к нему послов с приветствиями и подарками!»
