Веки Лейлы дрогнули. Но когда она здоровалась, лицо ее было непроницаемо.
— Да, мы встречались, — натянуто произнесла Лейла.
Голос у нее стал другим. Он уже не был похож на звук свирели, слова исходили не из глубины груди, как когда-то, а просто слетали с языка — тусклые и вялые.
Хусейн пытался отыскать в лице Лейлы хотя бы слабые отблески того света, который раньше исходил от всего ее существа. Ему почему-то вспомнилось, как плакала когда-то пятилетняя Самиха: «Хусейн, пусть она полетит, отпусти ее!»
Он смущенно смотрел на пеструю бабочку, приколотую к альбому. «Отпусти ее, Хусейн, она такая красивая, когда летит!»
Он прижимал сестренку к себе, целовал ее волосы: «Она уже не может, Самиха, летать…»
Хусейн еще раз посмотрел на Лейлу, потом, не говоря ни слова, круто повернулся и почти выбежал из комнаты.
Потом Хусейн еще приходил в этот дом и каждый раз пытался отыскать в Лейле то, что так притягивало его. Всякий раз он уходил с чувством горького разочарования… и все же снова возвращался. Хусейн не знал, что заставляет его приходить. Должно быть, вдали он представлял Лейлу такой, какой увидел впервые. А может быть, он верил, что силой любви заставит ее возродиться, стать прежней… Его влекла к Лейле необъяснимая уверенность, не подчинявшаяся здравому смыслу, что они созданы друг для друга… Они будут вместе, сколько бы ему ни пришлось ждать.
Он должен быть осторожен. Здесь нельзя идти напролом. Обычно Хусейн не любил обходных маневров, всегда наступал. Если бы Лейла была в нормальном состоянии, он откровенно сказал бы ей о своей любви и попросил руки. У него хватило бы терпения ждать, пока она ответит на его любовь. Будь Лейла прежней, Хусейна не очень беспокоило бы, что он все еще без работы и что у него нет дома. Только бы она любила его! Тогда можно было бы начать совместную жизнь с самой первой ступеньки…
Но Лейла изменилась. С ней что-то произошло. Он должен быть осторожным, если хочет проникнуть за стену, которой она себя окружила.
Хусейн делал все, чтобы вовлечь Лейлу в разговор, рассмешить ее, вывести из состояния оцепенения. Но Лейла ко всему оставалась безразличной. Замечая грустный взгляд Хусейна, она виновато улыбалась, как бы прося прощения…
Иногда в душу Хусейна закрадывалось сомнение. Может быть, в самом деле Ассам лишил эту девушку крыльев, сделал похожей на себя, на тысячи других бездушных расчетливых людей? Нет, наверно, ее безразличие — лишь маска, за которой она скрывает боязнь быть снова раненной.
Хусейн не понимал, верит Лейла в прописные истины предков и в незыблемость их устоев или только пытается укрыться за ними после всего пережитого? Действительно ли она убеждена, что любовь — это лишь красивое слово, а самое главное в жизни — достигнуть положения в обществе? Неужели она вправду завидует Джамиле и считает ее брак идеальным?
Махмуд говорит, что сестра его очень изменилась. И Сана тоже так считает. Она сразу все поняла, увидев, как Хусейн смотрит на Лейлу.
Однажды Сана сказала Хусейну:
— Лейла не была такой раньше.
Хусейн спросил:
— Это из-за Ассама?
Сана смешалась.
— Вам все известно?
Хусейн кивнул головой.
— Но я не хочу, чтобы Лейла знала…
— Вы любите ее? — в упор спросила Сана.
Хусейн опустил голову.
— Лейле можете помочь только вы! — решительно сказала Сана.
— Это серьезно?
— Вы нравитесь ей!
Хусейн задумчиво сказал:
— Ничего не понимаю! — И, помолчав, добавил: — Это она вам сама сказала?
Сана пожала плечами:
— Ну, разумеется, нет…
Хусейн посмотрел на нее с недоверием.
— Лейла и сама себе в этом не признается, — сказала Сана. — Она так много пережила, что боится теперь каких-либо волнений, не хочет любви.
— Но ведь я люблю ее по-настоящему.
— Ассам тоже любил… Он и сейчас утверждает, что любит ее.
— Честное слово, поверьте! Это совсем другое…
Ассам…
— Ну, меня тоже жизнь научила кое-чему, — сказала Сана. — Мужчины не умеют любить по- настоящему, они не способны на жертвы!
— Прошу вас, не обобщайте! Скажите, вы сами верите мне?
Сана посмотрела на высокого широкоплечего мужчину, с надеждой смотревшего на нее, и, не удержавшись, улыбнулась:
— Для вас гораздо важнее, чтобы поверила Лейла.
— Но как это сделать? Как я могу заставить ее поверить?
— Если бы вы по-настоящему любили ее, то знали бы как…
Хусейн чуть было не назвал ее глупой девчонкой. «Проживи ты хоть сто лет, никого не полюбишь так, как я Лейлу!» Но Сана так ласково посмотрела на него, что злость моментально исчезла.
— Не будьте навязчивым. Наберитесь терпения и не отчаивайтесь…
И Хусейн решил последовать совету Саны. Иногда ему начинало казаться, что он чего-то достиг. Лейла смеялась, глаза ее загорались прежним блеском, но она тут же снова отводила взгляд, и вспыхнувшая в душе юноши надежда угасала… Однако Хусейн готов был ждать хоть всю жизнь, лишь бы снова увидеть, как загорятся глаза Лейлы…
Обстоятельства разрушили все планы Хусейна. Однажды он зашел в министерство узнать, как обстоят дела с отправкой его на учебу. Старик делопроизводитель, опустив очки на кончик носа, долго копался в бумагах; страница за страницей перелистывая чуть ли не все досье. Наконец нужная бумажка нашлась. Чиновник внимательно изучил документ и стал пытливо рассматривать Хусейна. Решив, что ничего не получилось, Хусейн обрадовался, втайне он надеялся на отрицательный ответ. Однако оказалось, что его кандидатура утверждена и ему нужно возможно быстрее оформить документы, чтобы успеть к началу учебного года. Объяснив все это, чиновник замолчал, словно длинная речь утомила его. Поправив очки, он снова уставился на Хусейна. У Хусейна появилось странное ощущение, будто этот пожилой человек, похожий на старого кота, расставил ловушку и ждет, чтобы он в нее попался.
Выйдя на улицу, Хусейн прежде всего подумал о Лейле. Он должен сейчас же увидеть ее. Только тогда он сможет решить, что делать.
Хусейн столкнулся с Лейлой в кабине лифта. Впервые девушка видела его таким усталым и растерянным.
— Меня направляют на учебу в Германию… На три года…
Лицо Лейлы омрачилось. Только теперь она поняла, какое одиночество ее ждет.
Хусейн знал: несмотря ни на что, он нужен ей, нужен так же, как она ему. Он сжал руку девушки. Лейла опомнилась. И выдернула руку.
— Махмуд у себя наверху, — холодно произнесла она и открыла дверь лифта.
— Подождите! — крикнул ей вслед Хусейн.
Лейлу поразила внезапная перемена в его голосе. Нотки страдания исчезли. Напряженное
