– Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу, Фрэнсис. Позвольте сопровождать вас на некоторые выходы. Может, это вас немного поддержит.
– О Грейдон, даже не знаю, – снова сказала она с тоской. – Опять пойдут разговоры, если увидят нас вместе.
– Вся наша жизнь сейчас наполнена ими. Разве не так? Мы должны показать всем, что мы просто хорошие друзья, а не любовники. Я буду абсолютно верен своей жене, а вы будете танцевать и флиртовать на моих глазах без всякого моего возражения со всеми мужчинами, которые будут за вами ухаживать. Я не буду вам мешать, Фрэнсис.
Она замялась, потом слабо улыбнулась и кивнула.
– Хорошо, милорд Грейдон. Раз вы этого хотите, я согласна.
Глава двадцатая
Лили праздновала Пасху одна. В одиночестве ходила в церковь, а потом в одиночестве ужинала, сидя во главе обеденного стола, что так часто делала в последние три месяца. Сегодня, сидя у камина, она решила, что с нее достаточно. Ее муж стыдится ее и не хочет появляться в ее обществе. Это было ясно, несмотря на его письма, в которых он клялся в обратном. Но она вышла замуж за лорда Грейдона не затем, чтобы сидеть в заточении в провинции, пока он коротает время, месяц за месяцем, в развлечениях лондонского сезона. Она не собиралась больше ждать его разрешения на то, чтобы явиться в Лондон.
Он говорил, что пришлет за ней и будет часто ее навещать, но не сделал ни того, ни другого.
Его письма дышали страстью, любовью и раскаянием. Он клялся, что скучает по ней, но ни разу не попросил приехать к нему. Видимо, она в нем ошиблась. Она считала его неспособным на ложь, а теперь выходит, что ему нельзя доверять. Если он не лгал ей, тогда почему не просил приехать к нему?
Этому было только одно объяснение. Лили решила доказать ему его неправоту. Она научится говорить красиво, чего бы ей это ни стоило. Она будет работать без устали, пока не станет говорить нежнее, чем самые изысканные дамы из светского общества. И тогда она никогда не позволит лорду Грейдону забыть, как ужасно он с ней поступил, бросив одну.
Это была злая мысль, но ей теперь все равно. Прошли те дни, которые она проводила в тоске и в ожидании весточек от мужа. Он даже представить себе не мог, что ей пришлось пережить в Сан-Кэтирсе в его отсутствие.
В тот же день, как Грейдон уехал из Сан-Кэтирса, слуги начали относиться к ней так, словно она была милым, несмышленым ребенком, чьи попытки общаться с ними были по меньшей мере забавными. В отсутствие хозяина они вообще старались общаться с ней как можно меньше. Лили снова стала невидимкой, и огромный дом выглядел снова так, будто в нем не было никого, кроме прислуги. О, они не игнорировали ее полностью. Она была накормлена, вымыта и ухожена, словно домашний зверек, требующий заботы. С ней не заговаривали до тех пор, пока она сама не делала таких попыток. Ее ни о чем не спрашивали, если она сама не высказывала никаких желаний. И даже в этом случае ее просьбы часто оставлялись без внимания.
Какое-то время она надеялась на то, что ее свекровь и золовки приедут в Сан-Кэтирс и составят ей компанию. Но вскоре после отъезда Грейдона она получила известие от вдовствующей графини, в котором говорилось, что она и ее дочери решили провести последние месяцы года, путешествуя со своими лондонскими друзьями по Греции и Италии, дабы ознакомиться с новыми средствами лечения некоторых распространенных заболеваний. Лили была рада за путешественниц, но ей стало еще больше жалко себя.
Дженни была в ярости из-за того, как отнеслись к ее любимице, но Лили удержала ее от упреков, все еще надеясь, что Грейдон пришлет за ней. Но он не собирался этого делать, а Лили не собиралась оставаться в Сан-Кэтирсе. Она приняла решение и, собравшись с духом, подошла к колокольчику и решительно потянула за шнурок.
Через минуту дверь распахнулась, и вошел Тиллери.
– Миледи, желаете что-нибудь?
– Д-да, Т-тиллери, – сказала она, сцепив руки, чтобы унять дрожь. – Я д-должна н-немед-ленно п- погов-ворить с в-вами и м-миссис Хэл-лоуб-би.
Он уставился на нее, как на привидение, и Лили испугалась, что недостаточно ясно выразилась. Возможно, он не понял ни слова. А может быть, испугался, услышав ее странный голос. Но раз она начала, то должна была довести все до конца. Выпрямившись, Лили откашлялась и добавила еще тверже:
– А т-теперь, б-будьте д-добры, Т-тиллери, п-позовите м-миссис Хэллоуб-би.
Он поклонился.
– Да, миледи. Я разыщу миссис Хэллоуби и попрошу немедленно прийти.
Он исчез, и Лили судорожно вздохнула. Пока все шло хорошо. Очень скоро Тиллери вернулся в сопровождении улыбающейся миссис Хэллоуби.
– Да, миледи? Вы хотели видеть меня?
– В-вас об-боих, – сказала Лили, и на лице экономки появилось такое же выражение шока, как на лице Тиллери. – Я р-решила уех-хать к граф-фу в Лон-дон. Тиллери, б-будьте д-д-доб-ры, п-подгот-товьте все необх-ходимое для м-мо-его от-тьезда. Миссис Х-хэллоуби, а в-вы, п-по-жалуйста, улож-жите мои в-вещи. Я уед-ду ут-тром.
– Но… миледи! – протестующе заговорила миссис Хэллоуби. – Я уверена, что граф… я хочу сказать…
Лили надменно подняла брови.
– Возможно, граф вас пока не ждет, миледи, – вмешался Тиллери, а миссис Хэллоуби закивала головой. – Не хотите ли сперва написать ему о своих намерениях? Ведь он должен подготовить лондонский дом к вашему приезду.
– Несомненно, миледи, вам следует сначала написать ему, – сказала миссис Хэллоуби, продолжая кивать. – И мне, разумеется, понадобится какое-то время, чтобы собрать необходимые вам вещи.
