25
Ночью небо заволокло, и утро было пасмурным и душным. Мы позавтракали в баре мотеля яичницей с беконом. Жена хозяина приготовила нам сэндвичей для пикника и дала нам лед для «эски». Аркадий снова позвонил в больницу.
— По-прежнему не хотят говорить, что с ним такое, — сказал он, положив трубку. — Боюсь, плохи дела.
Мы стали раздумывать, ехать ли нам обратно в Алис, но, поскольку сделать мы все равно ничего не могли, мы решили поспешить в Каллен. Аркадий развернул на столе карту. Дорога туда, прикинул он, займет два дня. Мы поедем напрямик, переночуем в Попанджи, а потом поедем дальше в Каллен.
Женщина, которая пила кофе за соседним столиком, случайно услышала, о чем мы говорим, и извиняющимся тоном спросила, не будем ли мы случайно проезжать мимо Ломбарди-Даунз.
Аркадий взглянул на карту.
— Это нам по пути, — сказал он. — Хотите, чтобы мы вас подвезли?
— Ах, нет! — Женщина поморщилась. — Нет, нет. Я не собираюсь туда ехать. Я просто подумала, не можете ли вы передать туда кое-что. Письмо от меня.
Это была нескладная, потрепанная молодая женщина с тусклыми волосами и неподвижными янтарными глазами. Она выговаривала слова, как воспитанная леди. На ней было желтоватое платье с длинными рукавами.
— Оно уже написано, — сказала она. — Вас это не затруднит? И сейчас принесу его, если вы не…
— Конечно, мы захватим его, — сказал Аркадий.
Женщина куда-то убежала, вернулась, тоже бегом, запыхавшись, с письмом. Она положила его на стол и порывисто отбросила от себя. Потом начала теребить крошечное золотое распятие на шее.
— Оно для Билла Малдуна, — сказала она, не сводя глаз с имени на конверте. — Он управляющий станцией в Ломбардии. Это мой муж. Попросите кого-нибудь передать ему письмо. Но если вы увидите его самого… если он спросит, не видели ли вы меня… скажите ему, что у меня все в порядке.
Она выглядела хрупкой, жалкой и больной.
— Не волнуйтесь, — сказал я. — Обязательно передадим.
— Спасибо, — ответила она сдавленным голосом и села допивать свой кофе.
Три часа мы ехали по скучной равнине. Ночью прошли дожди и прибили пыль к дороге. Мы видели вдалеке нескольких эму. Поднимался ветер. Мы заметили, что на одиноко стоящем дереве что-то болтается. Это оказался огромный вязаный игрушечный мишка в синих штанишках и в красной шапочке. Кто-то вспорол ему горло, и оттуда вылезала набивка из растительного пуха. Под деревом из натертых охрой сучков был выложен крестик с перекладинами, связанными веревкой из волос.
Я поднял крест и протянул Аркадию.
— Это дело рук аборигенов, — сказал он. — Я бы на твоем месте не стал его трогать.
Я бросил крест и вернулся в машину. Небо впереди темнело.
— Вполне возможно, — сказал Аркадий, — что нас накроет гроза.
Мы свернули возле знака, указывавшего поворот на Ломбарди-Даунз. Через милю дорога уклонялась в сторону, огибая конец взлетной полосы. На жужжащем ветру горизонтально колыхался оранжевый флюгер, и на некотором расстоянии от нас в воздух поднялся небольшой самолет.
Владелец этой станции владел и авиалинией.
Ферма находилась в развалившемся белом доме, видневшемся среди низкорослых деревьев, но ближе к взлетной полосе стоял еще один дом, поменьше, из кирпича, а рядом с ним — открытый ангар. В ангаре помещалась коллекция винтажных аэропланов и машин, принадлежавшая владельцу фермы. Рядом с «тайгер-мотом» стоял «форд» модели «Т» и сельскохозяйственный грузовик от «роллс-ройса»; его деревянные борта были выкрашены в коричневый цвет с черной каймой.
Я рассказал Аркадию любимую байку моего отца — про «роллс-ройс» и овцевода-миллионера.
— Выходит, не так уж это далеко от истины, — заключил я.
В дверях показалась неряшливо одетая женщина в домашнем халате в зеленую крапинку. Ее светлые волосы были накручены на бигуди.
— Вы кого-то ищете, ребята? — поинтересовалась она.
— Билла Малдуна, — ответил я, силясь перекричать ветер. — У нас для него письмо.
— Билла сейчас нет, — сказала она. — Заходите, я вам кофе сварю.
Мы вошли в грязную кухню. Аркадий положил письмо на стол, на красную клетчатую клеенку, рядом с кипой женских журналов. Мы сели. На стене висела покосившаяся картина маслом, изображавшая Айерс- Рок. Женщина взглянула на почерк на конверте и пожала плечами. Она была разлучницей.
Пока кипела вода в чайнике, она развернула полусъеденную большую конфету, откусила от нее чуть- чуть, снова завернула и слизнула с губ шоколад.
— Боже, какая скукотища! — сказала она.
Владелец станции прилетел на выходные из Сиднея, сказала она, поэтому Малдуна вызвали по делу. Она налила нам по чашке кофе и снова сказала, что умирает от скуки.
Мы уже собирались уходить, когда пришел Мадлун — атлетически сложенный краснолицый мужчина, одетый с головы до ног во все черное: шляпа, ботинки, джинсы и рубаха, расстегнутая до пупа — всё было черным. Он подумал, что мы пришли по делу, и пожал нам руки. Заметив письмо, он сразу же побледнел и стиснул зубы.
— Убирайтесь, — сказал он нам.
Мы ушли.
— Какой невежа, — сказал я.
— Пастушья этика, — заметил Аркадий. — Она на весь мир одна.
Через полчаса мы проехали по решетке для скотины, отмечавшей конец Ломбарди-Даунз. Мы удачно избежали ливня и теперь наблюдали за косыми полосами дождя, которые сносило ветром в сторону дальних холмов. Потом мы выехали на дорогу из Алис в Попанджи.
По обочинам шоссе валялось множество брошенных машин, чаще всего перевернутых, посреди куч битого стекла. Мы притормозили около ржавого синего «форда», возле которого сидела на корточках чернокожая женщина. Капот был открыт, а на крыше часовым стоял голый маленький мальчик.
— Что у вас случилось? — высунулся из окна Аркадий.
— Свечи, — ответила женщина. — Уехал за новыми свечами.
— Кто?
— Он.
— Куда?
— В Алис.
— Давно?
— Три дня назад.
— С вами тут все в порядке?
— Да, — фыркнула женщина.
— У вас есть вода и прочее?
— Да.
— Хотите сэндвич?
— Да.
Мы вручили женщине и мальчику три сэндвича. Они схватили их и стали с жадностью поедать.
— Так вы уверены, что все в порядке, а? — настаивал Аркадий.
— Да, — кивнула женщина.
— Мы можем вас в Попанджи отвезти.
Она раздраженно мотнула головой и махнула рукой, чтобы мы ехали дальше.
В обед мы пересекли ручей, в русле которого росли красные камедные деревья. Хорошее место для пикника. Мы начали осторожно проезжать через отполированные водой валуны и лужицы со стоячей желтой водой, на поверхности которых плавали опавшие листья. К западу простиралась серая, лишенная деревьев земля, по ней пробегали тени от облаков. Здесь не было ни скотины, ни решеток, ни насосов: эти
