Сядьте и успокойтесь. Чего вы такой взвинченный?
Робик тяжело опустился, но тут же встал и, оттолкнув понятую, метнулся к двери.
Филаретов среагировал мгновенно. Едва заметным движением подсек его ногу. Робик в расстегнутом черном кожаном пальто растянулся на полу.
— А ну, спокойнее! Перестаньте дурить, Портнов, — строго сказал Арсентьев. — Куда торопитесь? — Он снова подвел его к тахте. — Сидите. Не переоценивайте свои возможности.
Под уверенным движением его руки Робик притих и послушно сел. Возразил слабо:
— Это недоразумение! На каком основании?..
— На законном! — хладнокровно ответил Филиппов.
— Я в квартире родственника. Имею право…
— Тайком рыться в чужих вещах? — с иронией спросил Арсентьев. — Может, искали что-то особенное? Мы сейчас поможем.
— Вы не имеете права без ордера.
— Насчет этого не питайте иллюзий! Закон дал нам такое право, — разъяснил Филаретов.
Филиппов приступил к обыску. Работал он старательно и вскоре обнаружил тайник. В шланге пылесоса лежали свернутые плотной трубочкой деньги — четыре с половиной тысячи рублей, облигации, перстень…
Понятые изумились:
— Никогда столько денег не видели…
А потом на пленку он снял отпечатки пальцев с посуды, стоявшей на кухне. Это нужно было для подтверждения факта проживания Валета в этой квартире.
Робик был подавлен.
— Ну вот и все. Уголовный розыск тоже нуждается в отдыхе, — сказал Филаретов. — Поехали.
— Куда? — спросил Робик.
— Куда вы не предполагали, метатель молота.
Прозвучали сдержанные слова Филиппова:
— Ну, Портнов, руки назад.
… Уже в кабинете Арсентьев спросил:
— Вы, Портнов, эти пятидесятирублевки сознательно решили не отдавать?
— Кому?
— Тому, кто ждал вас сегодня у зала Чайковского.
Робик бросил изумленный взгляд на Арсентьева.
— Вы дважды подложили Валету свинью. Вчера — звонком, за что мы благодарны, и сегодня.
Хладнокровие покинуло Робика.
— Не говорите ему об этом! А впрочем… Я деньги хотел спрятать от вас. Сохранить до его возвращения…
— Ух ты! Какая забота. Откуда же он должен вернуться?
Робик почувствовал, что его загнали в угол.
— И о молотке тоже сказать? Вы ведь убить его хотели.
— Зачем вы такими методами?
— Равноценными, — напрямик ответил Арсентьев.
… Робик запирался недолго. Втянув голову в плечи, заговорил нервно, сбивчиво. Рассказал, что представил Валета своему родственнику как давнего друга и тот согласился сдать ему на время квартиру. Поведал и о том, что взятую у Валета норковую шубу он продал Виктории Германовне за тысячу сто рублей. Не скрыл и о бриллиантах, проданных Тарголадзе.
На вопрос, с какой целью имел при себе молоток, ответил односложно:
— Я боялся Валета. — И поспешно добавил: — Он угрожал мне.
— Тогда другое дело, — с усмешкой поддакнул Савин. — Наверное, от страха забыли отдать Валетову шесть с половиной тысяч рублей, от этого же страха искали деньги в квартире. Пожалуй, не вы, а Валетов должен быть настороже. Молоток-то мог оказаться для него неприятным сюрпризом.
Робик не выдержал взгляда следователя и облизнул сухие губы.
— Нет! Нет! — воскликнул он. — Это ваши выдумки. — И с силой сжал предательски дрожавшие ладони.
Савин сказал сдержанно:
— Неправдой себя утешаете? Она облегчения не дает.
— Я сказал правду, — тусклым голосом произнес Робик.
— Шибко вы быстрый, Портнов! Отвечать надо с умом. Ваши показания записываются. Будьте благоразумны. Запоздалые признания — плохой помощник.
Робик прикрыл свое холеное лицо ладонями и прокричал:
— Молоток был для защиты. — Он лгал отчаянно, открыто. Понимал, что ложь, сдобренная правдивыми показаниями, опровергается трудно. — Я не хочу больше говорить на эту тему…
Кричал он долго, натужно. Кричал о том, что нет в милиции работников, которые понимают честных людей.
— Ну что ж, — нарушил минутное молчание Савин. — Понимаю ваше состояние. Вопрос о молотке будет темой специального разговора. К нему мы еще вернемся.
Робик притих. Последние минуты допроса он только вздыхал и смотрел на Савина с выражением нарочитого страдания на лице.
Гурама допрашивал Таранец. Последовали первые обычные вопросы. Он не упорствовал и быстро дал подробные показания. Признался не от раскаяния. Деваться от доказательств было некуда. Серьги, кольца, золотые монеты, которые он хранил на себе в специально сшитом кожаном поясе, обнаружили при обыске. Даже из первых вопросов Гурам понял, что о нем знают многое. Рапорт Гусарова о проверке квартиры Виктории Германовны Савин использовал эффектно и вовремя. Гурам уяснил, что его ожидает. Свою дальнейшую судьбу представлял четко и происшедшее воспринял как неизбежность. Умолчал лишь о Викторе Пушкареве. Не хотел связывать себя скупкой дефицитных товаров.
ГЛАВА 18
Предстоящий допрос Валетова вызывал у Арсентьева чувство нетерпения и сосредоточенности. Возвращаясь из столовой, а до отделения хорошим шагом — полчаса, он еще раз продумал последовательность вопросов, определил тактику разговора, прикинул, как лучше использовать доказательства. В самом начале ему казалось, что такую работу мысли он задал себе напрасно. За пять изнурительных, быстротечных дней, заполненных осмотрами мест происшествий, допросами, опознаниями, проверками, проведением экспертиз, виновность Валетова в кражах была установлена. Сегодняшняя операция, изъятие ценностей, показания Тарголадзе и Портнова позволяли Арсентьеву чувствовать себя уверенно. И все же на душе у него было неспокойно. Допрос Валетова казался ему сложнее. Такого преступника, как Валетов, не пристыдишь, на совесть не возьмешь. И он не скажет: виноват, это в последний раз.
Бывают воры, понимающие с полуслова. Другие чистосердечным признанием ищут смягчения наказания. Но встречаются и такие, которых и веские аргументы не убеждают. Врут бездумно и нахально. У Валетова положение сложное. Совершенные им кражи вскоре после отбытия срока лягут на него тяжелой ношей. Он умен. Опытен. Уголовный кодекс знает не хуже адвоката. Поэтому, хоть «игра» и проиграна, может попытаться искать защиты… у закона. Понимая, что отдельные кражи совершены «чисто», без «прокола», он, как казалось Арсентьеву, станет грозить жалобами «выше», требовать доказательств, делать обиженный вид и говорить: «Чем занимаетесь? Нет правды на свете, невинного человека сажаете». Будет убежденно выдавать вранье за правду, в каждом ответе, фразе, слове подсчитывать свою выгоду и
