и уже не рассматривал больше, а просто сидел, гладил их и смотрел в стену.
Просидев так полчаса, он тяжело вздохнул и набрал номер телефона Ришельенко. Но тот ответил, что сейчас занят, и просил приехать через час.
А в это же самое время в кабинете Ришельенко известная нам Мила, имеющая кроме имени и фамилии воинское звание — старший лейтенант, докладывала майору Ришельенко о проведённой операции. Вероятно, читателю уже понятно, что операция была незатейлива. Сразу после ухода Вартаняна от Жоры Бэкингемского к нему пришли два товарища в штатском, предъявили документы и, объяснив Жоре, что краденое скупать нехорошо, попросили его вернуть подвески, представляющие немалую ценность для государства, несмотря на то что они принадлежали частному лицу.
Жора недолго делал вид, что не понимает происходящего. Он вообще был довольно сообразительным парнем. Достав подвески, он вручил их товарищам в штатском. Взамен Жора получил расписку о том, что добровольно сдал подвески. Кроме того, Жора пообещал, что по приезде в Москву он тут же придёт в следственное управление и даст письменное объяснение, как эти подвески попали к нему в руки. На обдумывание этого письменного объяснения ему дали два дня, после чего уже было не до ухаживания за Милой. Надо сказать, что Мила не очень-то и рассчитывала на ухаживания Жоры, и потому они расстались по-хорошему. Каково же будет удивление Жоры, когда он постучится в кабинет номер четырнадцать и, войдя, узнает в сотруднике свою добрую одесскую знакомую!
Но вернёмся к подвескам, которые демонстрировала Людмила Ивановна своему начальнику Ришельенко. Подвески были хороши, и Мила, любуясь ими, с особым удовольствием рассказывала Ришельенко о том, как она в Одессе выследила Жору, когда он заказывал ювелиру копию, и как эта копия была вручена Вартаняну и, по всей вероятности, будет вручена в недалёком будущем Ришельенко Королём.
Недалёкое будущее не заставило себя ждать. В кабинет Ришельенко решительным шагом вошёл Король и, не замечая подвесок, уже лежавших на столе, положил на стол свои, только что привезённые Бонасеевой.
— Вот! — гордо сказал Король. Глаза его от изумления полезли на лоб — он увидел вторые подвески, как две капли воды похожие на первые. — Как же так? — изумился он.
— Вот так! — сказал Ришельенко. — Подвесочки-то уже здесь. А вам, извините, вручили фальшивые.
— Но так не может быть, — прошептал Король. — Не может быть!
— Ну почему же не может? — спокойно продолжал Ришельенко, нажал кнопку и сказал в микрофон: — Эксперта Сидоренко.
— Но главное, — лепетал Король, — что они здесь, ведь правильно?
— Правильно, — ответил Ришельенко, — а то, что вы тому жулику деньги отдали, уже ваша неприятность.
Эксперт вошёл в комнату, взял подвески Ришельенко, потом подвески Короля.
— Одни из них поддельные, — сказал Ришельенко, на что эксперт посмотрел на него взглядом, выражающим простую детскую пословицу «Не учи учёного». Но Ри-шельенко продолжал: — Определите, пожалуйста, для товарища, какие именно поддельные.
— Ну что ж тут определять, — сказал Сидоренко.
— Товарищ Сидоренко опытный эксперт, если что, может подтвердить своё суждение химическим анализом.
— Да тут и без анализа всё ясно, — сказал Сидоренко. — Вот эти подвески, — он поднял подвески Короля, — настоящие, а те — поддельные.
Наступила долгая пауза. Лицо Людмилы пошло пятнами. Король подпрыгнул на стуле и схватился за сердце, хотя должен был бы радоваться. На лице Ришельенко не дрогнул ни одни мускул.
— Если что, — сказал Сидоренко, — могу подтвердить химическим анализом.
— Ну, — произнёс Ришельенко, — главное, что подвески здесь.
— Верно, — подтвердил Король. — Это главное! А то, что я платил деньги, это…
— …Это ваши личные трудности, — продолжил Ришельенко.
— Разрешите идти? — спросила Людмила.
— Идите, — ответил Ришельенко, не взглянув на неё.
— Ну и я, пожалуй, — сказал Король.
— До свидания, — ответил Ришельенко.
— Надеюсь, что оно не состоится, — сказал Король и, поклонившись, вышел.
Он сразу ссутулился и стал похож на человека, только что потерявшего кого-то из близких. Возвращаться домой ему не хотелось, ему вообще никуда не хотелось, и он бесцельно пошёл по улице, пока не дошёл до своего любимого ресторана, где и остался на некоторое время отпраздновать вечер воспоминаний о бриллиантовых подвесках.
А Анна Леопольдовна продолжала делиться своими переживаниями с Бонасеевой — и не жалко было ей своих платьев: многие из них успели уже надоесть ей за два — три раза, когда она их надевала, а некоторые и вообще впервые увидела, когда с ними расправлялся Король. Переживания были совсем другого плана. Как там Жора? Что про него рассказывает профессор?
Катя некоторое время пыталась поддерживать легенду о том, что ездил действительно профессор, но потом решила открыть карты: в конце концов и Анна Леопольдовна могла бы пораньше предупредить её о том, что ей предстоит выступить в качестве «подруги», которой были отданы подвески.
— Как ты доверила такие ценности мальчишке?
— Какой он мальчишка, он вполне взрослый мужчина! — защищалась Катя.
— Если только успел им стать перед отъездом с твоей помощью! — совсем разошлась Анна Леопольдовна.
— Ну хорошо, пусть так, но подвески на месте! — не сдавалась Катя.
— Ну и что, а если бы были не на месте? — Анну Леопольдовну можно было спокойно сдать в Палату мер и весов в качестве эталона женской логики.
— А профессор совсем свихнулся: мог бы взять и отдать их сразу Ришельенко.
При упоминании Ришельенко Анна Леопольдовна сразу успокоилась.
— А мальчик так старался, — попробовала ещё раз попытаться получить обещанные наградные Бонасеева. — И потом, вы думаете, ваш Жора — ангел? Думаете, он бегал по всей Одессе за Вартаняном, чтобы всучить ему эти подвески? Как бы не так! Я вам уже рассказывала.
— Да, действительно мальчика надо отблагодарить, — согласилась Анна Леопольдовна. — Где он сейчас?
— У меня на квартире.
— Позвони ему, пусть приезжает. Да не бойся, Король теперь долго не вернётся. — Анна Леопольдовна хорошо знала своего мужа. — И вообще почему бы нам не отпраздновать хеппи-энд этой истории? Давай устроим ужин. Я сейчас обзвоню кого надо.
Она уже направилась к телефону, но спохватилась:
— Ах да, сперва позвони ему.
Когда в комнате Вартаняна раздался звонок, он стирал рубашку.
— Это ты, дорогой? — нежно сказала Бонасеева, памятуя о том, что предстоит ещё как-то выманить у Вартаняна те триста рублей, которые, по её мнению, Анна Леопольдовна вручит ему в качестве упомянутой благодарности.
— Да. Ты скоро вернёшься? — нетерпеливо спросил Вартанян.
— Я вернусь вместе с тобой, милый. А сейчас ты приедешь сюда. Адрес помнишь?
Бумажка с адресом лежала у Вартаняна в кармане ещё с первого посещения Анны Леопольдовны, и он быстро нашёл её.
— Да, он у меня записан.
— Ну, вот и давай. Мы ждём тебя.
— Но у меня рубашка не высохла, — простодушно признался Вартанян.
— Ну, придумай что-нибудь, — сказала Катя таким голосом, что Вартанян обязан был почувствовать себя мужчиной, на которого не грех опереться такой женщине, как она. И опустила трубку.
