потеряв всякое терпение, собираюсь нырнуть в туман раздается хруст кустов и неумелое тихое «мяу» — Кена. Так же тихонько откликаюсь ему, и вскоре из тумана появляются две темные фигуры. Я уже было пригнулся к земле, чтоб метнуться от них в серый полусумрак, как одна из них неуверенно спрашивает голосом Тези:
— Арт, это ты?
— А кто же еще?! — бурчу я, озадаченно рассматривая друзей.
Я совершенно забыл, что наши одеяния теперь не белого цвета. Похоже и они не ожидали увидеть меня в таком виде. Перехватываю тюки у Кена и веду спутников к роднику. Вид воды так же радует их, как и ночью, но совершенно обескураживают мои действия. Приказав распаковать тючки и вылить из всех бутылочек воду, я предлагаю закрутить бутылочки, снять балахоны и все хорошенько упаковать снова, да так, чтоб вода не проникла внутрь. Кен начинает, с присущей ему обстоятельной рассудительностью, выяснять, зачем все это нужно, но я, уже разбираясь со своим багажом, советую ему поторопиться, а все вопросы потом. Тези сбрасывает свой балахон с царским величием и, тщательно стараясь не смотреть в ту сторону, боковым зрением все-таки замечаю, что под балахоном на ней одета короткая туника, перепоясанная поясом с навешенным на него снаряжением.
— Полжизни за штаны! — рычу я сквозь зубы, связывая тючок, и погромче советую Тези все вещи, что не стоит мочить, снять с пояса и сунуть в тюк.
— Мы что купаться собираемся ?!- скепсис Кена мне понятен, но нет времени на объяснения. Туман начинает оседать и скоро здесь будет совсем светло.
— Ты идешь первым, — объясняю я ему, как только станет глубже, подожди Тези, она может не уметь плавать, а тюки держите над головой.
С этими словами я подталкиваю Кена к дыре, и только тут замечаю, что он не снял балахон. Не знаю, что увидел мой напарник в моем взгляде, только ничего больше говорить мне не пришлось. Упаковывать моментально снятый Кеном балахон уже нет времени, и потому, свернув подушечкой, привязываем ему на голову. Просунув его тючок в дыру, отправляю туда же Кена, затем тем же манером следует Тези, наконец сую свой тюк и вдруг новая идея приходит мне в голову. Оглядевшись вокруг, подбираю подходящий камень и тащу его к дыре. Потом бросаю в выемку, оставшуюся от камня, несколько камней помельче и, отойдя на несколько шагов, придирчиво осматриваю полученный натюрморт. Надеюсь, теперь никто не усомнится в его первозданности. А сейчас самое трудное. Ногами вперед протискиваюсь в дыру, напрягшись поднимаю руками тяжеленный валун и втаскиваю его за собой. Протащив камень немного вглубь, ставлю так, как будто он всегда здесь стоял. Теперь никто не догадается, куда мы делись, если, конечно, будет искать нас в этом ущелье. Ногами вперед ползу в пещеру, продвигая ногой тючок, и, как только становится шире, протискиваюсь мимо него. Вот и пещера.
— Кен, где вы?! Включай фонарик! — Зову друга.
Яркий свет неожиданно загорается совсем рядом. Две головы торчат из воды, держа над собой тючки.
— Что вы здесь остановились, замерзнете ведь! — вырвалось у меня, пока я, привыкая к свету, не разглядел лицо Тези.
Проклятье! Да она просто вне себя от ужаса.
— В чем дело? — рявкаю на Кена, подгребая к ним вплотную.
— Она не верит, что я смогу ее удержать, — несчастно вздыхая, объясняет Кен.
Я чертыхаюсь в душе. Как назло, мои худшие подозрения насчет умения Тези плавать подтвердились самым убедительным образом. Но действовать нужно решительно и быстро, температура воды не располагает к долгим купаниям.
— Возьми мой тюк! — командую Кену и бросаюсь к Тези.
Свет гаснет, но я уже поймал ее за талию и, дернув к себе, тащу к берегу. Через минуту фонарь зажигается снова, это Кен, справившись с тюками, плывет в нашу сторону. Вытащив Тези на сухое место, отцепляю от себя ее руки и сурово приказываю снять с себя всё мокрое. Пока она, потрясённо всхлипывая, непослушными руками развязывает пояс, помогаю Кену вытащить тюки и начинаю их лихорадочно распаковывать. Вот и мой балахон. Бросаю его Тези с приказом растереться им, как можно лучше. Теперь надо достать ее одежду. Кен уже одет, и суетится возле Тези помогая ей одеться. Натягиваю свой сырой балахон, затем, вытряхнув содержимое тюка прямо на песок, заворачиваю послушную Тези в пленку и усаживаю на сухое место. Вот такой она мне значительно больше нравится, без этих своих царских замашек.
— Сейчас бы еще грогу стакан, — мечтаю вслух и завернувшись в другой кусок пленки устраиваюсь возле нее. Кен уже прилег с другой стороны и осторожно обнимает Тези, пытаясь согреть. Смотрите как осмелел! — вяло восхищаюсь про себя и, последним усилием выключив фонарик, проваливаюсь куда-то глубоко.
Просыпаюсь не оттого, что не смог бы поспать еще, а оттого, что больше не могу не есть. Тем более что пахнет просто обалденно. Так пахнуть мог только мамин супчик, кроме которого я не ем больше никаких супов. Усилием воли стараюсь подольше не открывать глаза, прекрасно сознавая, что в нашей суровой действительности никакого супчика, тем более, похожего на мамин, быть не может. Но уши я закрыть не могу, а тихие голоса неподалеку обсуждают нечто такое, к чему, как догадываюсь, я имею прямое отношение. А если точнее, обсуждают они меня, причем то, что я сейчас слышу, является для меня совершеннейшим откровением. И позиция, которую оба занимают по отношению ко мне, совпадает с моим мнением о них с точностью до наоборот. Голосок Тези, как ни странно, меня защищает.
— Ведь мы же сами доверили ему решать, куда идти, и он нашел это убежище, здесь мы в безопасности!- Упрямо не соглашается она с собеседником.
— Да я и не спорю, но все же нужно бы и с нами хоть иногда советоваться. И вообще, раз мы ему доверили вести нас неизвестно куда, то это вовсе не означает, что он должен рычать и бросаться за каждую ерунду! — голос Кена раздраженно продолжает, — Да и пока непонятно, как мы выберемся отсюда. Если внутри горы нет другого выхода на волю, кроме этого, нам придется возвращаться сюда же. А время уже потеряно и на каждом утесе могут стоять камеры наблюдения! Тези, пойми, я его лучше знаю, мы давно вместе работаем. Тебе кажется, он герой, ну как же, красивый, сильный, решительный! Но это только потому, что ты еще плохо разбираешься в людях! Разумеется, ты в этом не виновата, на него в каждом городе девчонки, как мухи липнут!
А вот это, друг мой Кен, уже запрещенный прием!
— А на самом деле он безответственный, несдержанный, грубый! — запальчиво чернил меня Кен. — Если с нами завтра что-либо случится, только потому, что он не удосужился посоветоваться, просчитать все варианты, выработать тактику — он просто пожмет плечами и скажет: ну, не повезло, бывает!
Мне становится так скучно и противно его слушать, что я начинаю громко вздыхать, потягиваться и шуршать пленкой. Голоса стихают и, тогда я, открыв глаза, сажусь на своем жестком ложе.
— Великий космос! Откуда это у нас?!
Кена, подозрительно уставившегося на меня, видимо, успокоил мой изумленный возглас. Ну и пусть надеется, что я не слышал этого разговора. Не переживай Кен! Я тебе никогда не расскажу правды. Но ты же должен понимать, что таким образом друга потерять можно, а вот девушку завоевать — навряд ли. Ну только, если девушка совсем уж круглая дура, чего в нашем случае опасаться не приходится. Меня больше волнует сейчас то, что я вижу в паре метров от себя. Вижу в прямом смысле, потому что на пирамидке из камней стоит бутылочка с низранскими светлячками. А возле нее на крохотном огоньке аварийной горелки в жестянке варится нечто, упоительно пахнущее супом.
— Откуда это у нас?! — повторяю я свой вопрос.
Тези, довольная произведенным эффектом, лукаво улыбается, но ответить за неё успевает Кен.
— Тези приберегла!
Какое то еле заметное торжество, полунамек-полуупрек чудится мне в этом поспешном ответе. Чувство легкого отвращения, как если бы я увидел, как мой приятель втихую подсыпает мне в тарелку ложку соли, снова неприятно кольнуло меня. Однако я не собираюсь покупаться на его провокации, и улыбнувшись Тези самой обаятельной из моих улыбок, ласково говорю, глядя девушке в глаза :
— Ну, Тези у нас вообще молодец! А когда мы это пробовать будем?!
Тези вдруг жутко смущается, даже краснеет, начинает бестолково что-то искать в своих припасах и
