Но теперь озверел и я. От резкой боли и от досады на собственную неловкость во мне словно проснулись неведомые дотоле способности. Как-то очень ловко выставив в сторону варана резак, я мгновенно провел им уверенный выпад в сторону песчаного крокодила и голова хищника рухнула на песок.
Отскочив в сторону, подальше от хлынувшей потоком темной крови, оглядываюсь на Кена. Странно, но друг вовсе не хлопает в восхищении моим подвигом ни ресницами, ни ладошками. Вместо этого, повернувшись ко мне спиной, он яростно пускает куда-то в соседний бархан один болт за другим.
— Кен, что там?! — заорал я, пытаясь взобраться по осыпающемуся склону поближе к другу.
Он прорычал что-то нечленораздельное, затем вдруг резко взмахнул руками и кубарем покатился по склону прямо на меня. Лишь в самый последний момент я сумел увернуться от летящего на меня в клубах песка Кена, но не устоял на ногах и покатился следом.
А когда, наконец, встал на ноги и обернулся назад, то увидал на вершине бархана двух разъяренных варанов, неистово рвущих бока третьему. Однако огромный рыжий крокодил, раненный Кеном, вместо того, чтобы убегать от острых клыков родичей, сам норовил вцепиться в них. Он крутился с неожиданной для его размеров скоростью, но силы явно были не равны. Вот один из нападавших выхватил из рваной раны увесистый лохмот мяса и за его зубами потянулись кровавые плети кишок.
Меня замутило от этого зрелища и я поспешно отвернулся. Как раз вовремя, чтобы обнаружить, что Кен, достав из-за пояса нож, кромсает убитого мной варана.
— Эй, Кен! — возмущенно рявкнул я на друга. — С какого перепугу ты решил, что торговцы в Гредале купят дырявую кожу?!
— А с какого перепугу ты решил, что я собираюсь ее продавать? — не переставая орудовать ножом, язвительно проворчал он.
Ну вот, теперь уж я и вовсе ничего не понимаю. Кен у нас парень сообразительный, и никогда не упустит напомнить, что мое дело таскать тяжести. Однако, обычно я и сам понимаю мотивы его поступков. Но вот сейчас, глядя, как на песок падают отхваченные от окровавленной туши куски мяса, не могу даже приблизительно уразуметь, зачем это понадобилось Кену.
— Что застыл, помог бы лучше! — сдался наконец он, тщетно пытаясь отпилить ножом корявую лапу гигантского пресмыкающегося.
Да пожалуйста, только зачем?
Однако, не дождавшись ответа на свой безмолвный вопрос, со вздохом приступаю к делу. Через несколько минут варан распилен на сочащиеся кровью куски, и Кен деловито разбрасывает их вокруг себя по какому-то странному, только ему одному известному, принципу.
— Отходим! — оглянувшись назад, командует он и мы торопливо покидаем место схватки.
Как оказалось, очень своевременно. Парочка мерзких тварей, дожрав раненного собрата, вспомнила, что тут был кто-то еще и ринулась в нашу сторону. И, разумеется, наткнулась на останки убитого мной варана. Гады немедленно вцепились оба разом в ближайший кусок и нервно завозились, пытаясь единолично сожрать добычу. И только глядя на их злобное противоборство, я понял замысел Кена. Пока вараны воюют так за каждый кусок, мы, возможно, успеем уйти на недосягаемое расстояние. Обернувшись к другу, чтобы похвалить за удачную идею, обнаруживаю, что он уже почти скрылся за верхушкой соседнего бархана.
Черт, а что ж тогда я-то здесь стою?!
Пустыня, на поверку, оказалась самым гадостным из всех ландшафтов, когда-либо виденных мною. Мало того, что здесь начисто отсутствовало все то, что обязательно наличествует в любой другой местности, например, вода, растения, и естественные укрытия, так еще и присутствовали крайне неудобные эффекты. Если днем мы едва тащились по вязкому песку, обливаясь потом от нестерпимой жары, то ночью, тесно прижимаясь друг к дружке в наспех выкопанной ямке, никак не могли согреться.
Мы уже потеряли счет дням, проведенным в этом аду, и потеряли надежду на возвращение домой. И все же вставали каждое утро с холодного песка и упрямо плелись куда-то, боясь признаться даже самим себе, что если утром вдали мелькнут на горизонте верхушки Охранных гор, то у нас все равно не будет ни единого шанса до них добрести.
И пища и вода уже закончились, и даже кусок варана, который втайне от меня прихватил с места стычки Кен, подходил к концу. Хотя есть подсоленные и привяленные на солнце ломтики было невыносимо омерзительно, мы честно жевали их, надеясь, что этим действием даем своему организму необходимое питание.
Но сегодня на заре, подняв с песка тупо гудящую голову, я твердо решил, ни за что не стану больше давиться этим отвратительным продуктом.
И вообще, никуда отсюда не пойду. Мне неплохо и в этой песчаной ямке, накрою голову рубашкой и буду отдыхать. Смотреть на небо, любоваться рассветами и закатами, звездами и редкими облачками.
Наслаждаться жизнью.
Наслаждаться столько, сколько влезет. Сколько придется.
— Арт, поверни голову влево, — тихий шепот Кена разрушил мои мечты.
Ну повернул, и что?! Ох, великий космос! Вот этих только и не хватало! Два рыжих чудовища, приподнявшись на коротких, кривых ножках, медленно поворачивали крокодильи головы, внимательно рассматривая близлежащую пустыню. И принесло же их в тот самый момент, когда я решил наконец-то от всего отдохнуть, отринув все насущное, все мелкое и суетное.
— Доставай резак, — командовал тем временем шепот Кена, — я попробую ранить переднего!
Откатившись от друга, достаю из чехла резак и начинаю осторожно приподниматься с песка. Хорошо, что мы устроились на ночь в ложбинке между барханами и здесь еще лежит густая тень. Вараны, стоящие на самой верхней точке освещенного утренним солнцем песчаного гребня не сразу рассмотрели нашу возню, а когда один из них, насторожившись, уставился в нашу сторону, было уже поздно.
Свистнул пущенный Кеном болт и грудь бдительного чудовища залило кровью. Второй нетерпеливо мотнул головой на вкусный запах и без предупреждения вцепился в своего приятеля. Я тоже пустил в гадов пару болтов, но они, по принципу подлости, ушли за молоком. А третий вообще не долетел даже до вершины бархана.
— Перестань разбрасываться болтами, у тебя что, неиссякаемый запас?! — свирепо шипит Кен.
Неиссякаемого запаса у меня нет, вернее у меня вообще нет никакого запаса, выясняю я, нашаривая на дне кармана последний болт. А Кен тем временем удачно вбивает в песчаных крокодилов еще два болта и ослепленные кровожадной злостью твари кубарем катятся в нашу сторону, намертво вцепившись страшными челюстями друг в друга. Включив резак, я поустойчивее становлюсь на дрожащие от слабости ноги, готовясь принять бой.
Но тут тот из крокодилов, что меньше пострадал от выстрелов Кена, резким движением мощных челюстей подбросил в воздух собрата. Раздался противный хруст и рыжее тело, сотрясаясь и скребя лапами песок, растянулось у моих ног. Несколько булькающих и всхлипывающих вздохов, и на глаза варана начала наплывать полупрозрачная пленка.
А победитель, не обращая больше внимания на издыхающего родственника, прямиком попер на меня. Видимо, сообразил своими скудными мозгами, что два тела на обед значительно лучше, чем одно. Я выставил в его сторону включенный резак и поглубже вдохнул. И в этот момент болт Кена шмякнул варана в затылок. Варан притормозил и недоуменно развернул голову в направлении геолога. И тогда я, решив что настала моя очередь, вонзил в спину варана свой резак. Тварь зашипела, резко махнула в мою сторону хвостом и я, выпустив от неожиданности из рук оружие, покатился по песку. А варан рванул за мной.
Ну вот и все, сейчас зубы гадины сомкнутся на моей шее, и я так и не успею вдоволь насмотреться на звезды и рассветы. Я даже глаза прикрыл было, чтоб не видеть отвратительной картины поедания меня вараном. Но сразу же устыдился своего малодушия, в любимых мною с детства приключенческих романах герои всегда встречали свою гибель лицом к лицу.
И открыл глаза пошире.
Чтобы открыть еще и рот.
От изумления.
