— Хорошо спали, мистер Бейли?
Бейли с недоумением смотрел на ломоть ветчины. Его надо было резать ножом. С одного его края была узкая полоска сала. Короче говоря, ломоть не был зажарен Все равно, что прямо есть свинью
Была тут и яичница: желток лежал полусферой в центре, а вокруг шел белок, больше похожий на ромашки, которые Бен показывал Бейли в поле там, на Земле.
Умом Бейли понимал, что яйцо как яйцо, с белком и желтком, только приготовленное для употребления в пищу, но он никогда не видел, чтобы их разделяли перед тем, как есть. Даже на корабле, даже на Солярии подавали яичницу-болтунью. Он взглянул на Фастольфа:
— Простите, вы что-то спросили?
— Хорошо ли вы спали? — терпеливо повторил Фастольф.
— Да, вполне. Наверное, я спал бы и сейчас, если бы не антисемнин.
— Да. Не слишком вежливо будить гостя, но я подумал, что вы захотите начать пораньше.
— Вы совершенно правы. К тому же, я не совсем гость.
Фастольф некоторое время ел молча, потом спросил:
— Ночью к вам не пришло никакого озарения? Может, вы проснулись с новой перспективой, с новыми мыслями?
Бейли с подозрением покосился на Фастольфа, но его лицо не выражало никакой насмешки.
— Боюсь, что нет, — ответил он. — Я столь же беден идеями, как был и в прошлую ночь.
Он отхлебнул из чашки и невольно поморщился.
— Простите, — сказал Фастольф, — невкусно?
Бейли хмыкнул и осторожно отхлебнул снова
— Это обычный кофе, лишенный кофеина, — сказал Фастольф.
— Что-то не похоже на кофе. Простите меня, доктор Фастольф, но у нас с Дэниелом только что был полушутливый разговор насчет опасности для меня — полушутливый, конечно, только с моей стороны, но сейчас я подумал, что мне могли дать это…
Он смущенно умолк.
Фастольф поднял брови. Бормоча извинения и улыбаясь, он зачерпнул чайной ложкой немного кофе из чашки Бейли и попробовал:
— Абсолютно нормальный кофе, мистер Бейли. Попытки отравления нет. Но действительно, популярный во всех мирах кофе везде готовится по-разному. Известно, что каждый предпочитает кофе собственного мира. Может, вы предпочитаете молоко? Оно более или менее одинаково всюду. Или фруктовый сок? На Авроре соки много лучше, чем на других планетах. Может, воды?
— Я попробую сок, — сказал Бейли.
Он с сомнением глядел на кофе:
— Но, полагаю, что все-таки должен привыкнуть к кофе.
— Ну зачем же, раз он вам неприятен, — сказал Фастольф. — Итак, ночь и сон не навели вас на полезные мысли?
Его улыбка стала чуть напряженной, когда он вернулся к прежней теме.
— К сожалению, нет. Хотя…
— Да?
— У меня такое впечатление, что перед тем, как уснуть, в состоянии между сном и бодрствованием было что-то такое.
— А именно?
— Не знаю Мысль разбудила меня, но не последовала за мной Я цеплялся за нее, но так и не поймал. Думаю, что в такой вещи нет ничего необычного.
Фастольф задумался:
— Вы в этом уверены?
— Не вполне. Мысль была такой смутной и исчезла так быстро, что я даже не уверен, была ли она. Но даже если и была, вполне возможно, что она казалась осмысленной только в полусне.
— Но даже и беглая мысль должна была оставить след.
— Я тоже так думаю В этом случае, она вернется. Я верю в это.
— И мы должны ждать?
— А что еще остается?
— Существует такая вещь, как психозонд.
Бейли некоторое время смотрел на Фастольфа:
— Я слышал о нем, но на Земле в полицейской работе им не пользуются.
— Но мы не на Земле, мистер Бейли.
— Это может повредить мозг. Правильно?
— В умелых руках — не обязательно.
— Но возможно, — сказал Бейли. — Насколько мне известно, на Авроре применяют это лишь в крайнем случае. Человек должен быть виновным в тяжком преступлении или…
— Да, мистер Бейли. Но это относится к аврорцам, а вы не аврорец.
— Вы хотите сказать, что с землянином можно обращаться как с нечеловеком?
Фастольф улыбнулся и развел руками:
— Послушайте, мистер Бейли. Вчера вы предлагали решить проблему, поставив Глэдию в ужасное, трагическое положение. Я хотел бы знать, пойдете ли вы на то, чтобы рискнуть собой?
Бейли с минуту молчал, а затем сказал изменившимся голосом:
— Вчера я был неправ и признал это. Что же касается этого дела, то нет уверенности, что моя полусонная мысль содержала какое-то решение проблемы. Она могла быть чистой фантазией, аналогичной бессмыслицей, а могло вообще не быть никакой мысли Считаете ли вы разумным ради такой маловероятной цели рискнуть повреждением моего мозга, от которого зависит, как вы сами говорили, решение вашего дела?
Фастольф кивнул:
— Вы красноречиво защищаетесь, но я говорил не всерьез.
— Спасибо
— Ну, что будем делать сейчас?
— Первым делом я хотел бы еще раз поговорить с Глэдией. Нужно прояснить некоторые пункты.
— Вы могли сделать это вчера.
— Мог бы, но их больше, чем я мог правильно понять это вчера, и кое-что от меня ускользнуло. Я детектив, а не неутомимый компьютер.
— Да я сказал не в смысле порицания. Просто мне неприятно, когда Глэдию тревожат зря. Судя по тому, что вы вчера мне говорили, Глэдия в состоянии глубокой депрессии.
— Без сомнения. Но она страстно желает знать, кто убил Джандера. Это вполне понятно. Я уверен, что она захочет помочь мне. И я также хочу поговорить еще кое с кем.
— С кем?
— С вашей дочерью Василией.
— Это еще зачем?
— Она роботехник. А я хотел бы поговорить не только с вами, но и с другими роботехниками.
— А я не желаю этого, мистер Бейли. Завтрак был окончен, и Бейли встал:
— Доктор Фастольф, еще раз напоминаю вам, что я здесь по вашему приглашению. У меня нет здесь официальной власти для полицейской работы. Я не имею связи с аврорскими властями. Единственный шанс для меня узнать подоплеку этого злосчастного дела — это надежда, что разные люди добровольно захотят сотрудничать со мной и ответить на мои вопросы. Если вы будете останавливать меня в моих попытках, то ясно, что я не сдвинусь с мертвой точки. Это будет плохо как для вас, так и для Земли, поэтому я требую, чтобы вы не вставали мне поперек дороги. Если вы сделаете возможным для меня встречу с теми, с кем я хочу поговорить или хотя бы попытаетесь сделать это возможным, люди Авроры наверняка увидят в этом признак вашей невиновности. И наоборот, если вы станете препятствовать моему расследованию, не сочтут ли они, что вы виновны и боитесь разоблачения?
Фастольф сказал с плохо скрываемым раздражением:
