Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета

ТВ-передаче «Апокриф», как долго он д умал, прежде чем понял: мало прилюдно раздеться догола, мало встать на четвереньки и залаять собакою — надо для убедительности еще и покусать кого-нибудь, чтобы уж точно попасть и в радикалы, и в ньюсмейкеры.

И я понимаю Олега Кулика.

«В мире, — говорит автор-руководитель масштабного проекта “International Young Art 2003” Таль Данан, — огромное количество художников, которые пытаются инсталлировать себя в арт-рынок. Но мало кому удастся это сделать, тем более — попасть на международную сцену. Традиционная система рынка не готова поглощать такое количество молодых дарований и с ними работать: она построена на коммерческой необходимости, а не ради того, чтобы поддерживать таланты».

Поэтому, продолжает Т. Данан, поскольку «в современном мире процесс маркетинга искусства стал гораздо важнее, чем сам художник, сама культура, само искусство»[34], необходимы воля, энергия, предприимчивость и изобретательность «частного лица».

Вернее, двух «частных лиц». Художника (писателя, политика, мыслителя etc.), который, не копируя уже известные образцы, исхитрится придумать (о смелость изобретения, воспетая еще Пушкиным!) то, чего еще не было на рынке. И галериста (издателя, пиарщика, политтехнолога…), который точно знает, что совершенное, глубокое, тонкое в мире масс-медиа продвигать несравненно труднее, чем нахальное да блескучее, и соответственно делает ставку на нахальное и блескучее.

И то ведь рискует. Потому что подлинный (чтобы по А. Вознесенскому: «Вас заграницы издают, вас продавщицы узнают») успех приходит к очень и очень немногим.

Как пришел он к Олегу Кулику.

Или к Александру Дугину, буквально на пятки наступающему самым обожамым телевидением экспертам — Глебу Павловскому и Алексею Митрофанову.

Или к Владимиру Сорокину — уж каких только пощечин общественному вкусу он ни наносил, как целое десятилетие ни старался, а все никак не мог вывести свою известность из узкого круга славистов, пока не придумал наконец уложить в одну постель Сталина с Хрущевым и тем, обратив на себя просвещенное внимание «Идущих вместе», заставил-таки и продавщиц взяться за «Голубое сало».

Или к Эдуарду Лимонову.

И не на памятник Пушкина, поди («Вот пример настоящей удачливости… Стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие…»), глядят жадным взором нынешние рюхины, а на Лимонова или еще чаще, поскольку лимоновская плата за успех не по всякому, глядят на Владимира Сорокина: ведь угадал же, шельмец, ведь попал же в яблочко, так неужто же я — такой пушистый и ранимый, такой дерзкий и брутальный — не угадаю и не попаду!..

4

Наблюдать за тараканьими бегами нынешних радикалов и от эстетики, и от политики — одно удовольствие.

Как стараются!

И как, прежде всего, стараются быть разными, не походить друг на друга.

Есть левые, есть и правые — но только обязательно ультралевые и ультраправые. Когда консерваторы, то непременно гиперконсерваторы, а уж если либералы, то такие, что и голландцев, легализовавших наркотики и гомосексуальные браки, с легкостью перешибут. Разрабатывая тоталитарный дискурс, предстанут, конечно же, бериевцами; в поисках веры возьмутся не за Евангелие или Талмуд, но за тибетскую «Книгу мертвых» или, теперь все чаще, за Коран в его ваххабитской интерпретации…

Друг с другом должны вроде бы мировоззренчески быть на ножах, но легко сходятся — в одной телепередаче, в одном арт-проекте[35], в очереди к одному и тому же спонсору.

Словом, идущие врозь, — как метко выразился Сергей Шаргунов[36], — но ищущие, похоже, одну и ту же цель и от одного и того же наследия отказывающиеся.

От какого же?

Ну во-первых, те, кто постарше (Дмитрий Галковский, Владимир Сорокин… продолжите перечень сами), отказываются от наследия шестидесятников, а те, кто помладше, у кого кровь посвежее, натурально уже от того, что и наследием-то пока стать не успело. «Позорное», мол, десятилетие, «проклятые 1990- е»[37], и это понятно: если старшеньким, помнится, застил свет Булат Окуджава, то младшеньким уже и Виктор Ерофеев с «Цветами зла», и Дмитрий Александрович Пригов, кричащий кикиморой, — не только отцы родные, но и «шнурки в стакане», но и соперники.

Пока (не знаю, уж как там дальше будет…), впрочем, всего лишь соперники, так что и Дмитрий Ольшанский может вослед Дмитрию Галковскому брякнуть что-либо про «муть шестидесятнической словесности»[38], и Владимир Сорокин может откреститься от миновавшего десятилетия, которому он всем вроде бы обязан.

Соперничество, внутривидовая борьба меркнут перед враждой межвидовой, так как подлинный и уж точно не вымышленный враг у всех у них — и у нацболов, и у нынешних евразийцев, и у консерваторов по версии «Консерватора-2» — один.

Либерализм.

И либералы — всех поколений, всех национальностей, всех сортов и разборов.

О, как они — и младшенькие, и старшенькие — нас, либералов, ненавидят!

«Смотрите сами: либералы, конечно, отвратительны, что говорить», —

как само собою разумеющееся роняет Дмитрий Быков в респектабельном журнале[39].

«Либерализм — это отвратительное, человеконенавистническое, подлое учение, он омерзителен и в теории и на практике», —

солидно подтверждает и Александр Дугин в газете, на респектабельность претендующей[40].

Радикалы-государственники ненавидят либералов за то, что развалили, мол, великую империю или, по крайней мере, не сопротивлялись ее развалу. Скинхеды и их наставники из «Спецназа России», перебазировавшегося в интернетовский «Живой журнал», — за то, что не утюжим Чечню ковровыми бомбардировками и не депортируем подальше всех смуглявеньких. Антимондиалисты и антиглобалисты — за то, что, с опаской поглядывая на Китай и Иран, ориентируемся все ж таки на Европейский Союз и — свят, свят! — на Соединенные Штаты Америки…

Вменяемый либерал (а других среди ответственно относящихся к своей позиции либералов и не бывает) с легкостью, конечно, может сказать, что он лично ни за что из перечисленного и подразумеваемого не отвечает. Все претензии, если они возникают, к власти, а она, как власти и положено, все позорное десятилетие руководствовалась скорее политической необходимостью, чем мировоззренческими установками, и странно было бы ожидать иного не только от Ельцина и Черномырдина, Коржакова и Лебедя, Лужкова и Примакова, других знаковых персон эпохи, но и от Гайдара, Чубайса, Кириенко, самоназывающих себя либералами.

Так что, милые вы наши ненавистники, с властью и тягайтесь в ожидании, пока «на смену милому и никчемному Путину придет сильный оппозиционный лидер»[41], а нас с нашей безвредной (не правда ли?) политкорректностью оставьте в покое, — с чистым сердцем может