планете. Колонисты всегда завозят растения и животных во время освоения планеты. Или позже.
— Это странно.
— Нельзя ожидать, что на разных планетах будут одинаковые виды, Янов. Мне как-то рассказывали, что люди, составляющие галактическую энциклопедию, выпустили атлас видов. Он занимал восемьдесят семь толстых компьютерных блоков, притом был неполным и все равно устарел ко времени, когда его закончили.
Наземный автомобиль въехал на окраину, и город поглотил их. Пелорат даже поежился.
— Мне не очень нравится архитектура этого города.
— Каждый сходит с ума по-своему, — сказал Тревиц с безразличием бывалого космического путешественника.
— А куда мы едем?
— Я пытаюсь заставить компьютер подогнать эту штуку к туристскому центру, — с ноткой отчаяния сказал Тревиц. — Надеюсь, что компьютер знает улицы с односторонним движением и дорожные правила, потому что я их не знаю.
— Что нам там делать, Голан?
— Во-первых, мы туристы. И если мы хотим выглядеть естественно, а не подозрительно, мы должны ехать именно туда. А во-вторых, где бы вы хотели получить информацию о Гее?
— В Университете, в антропологическом обществе, в музее… Во всяком случае, не в туристском центре.
— Ну, так вы не правы. В туристском центре мы будем интеллигентами, которые желают получить перечень Университетов, музеев и тому подобного. Тогда мы решим, куда отправиться, найдем консультантов по античной истории, галактографии, мифологии, антропологии и всему, что вы еще сможете придумать… Но начнем с туристского центра.
Пелорат молчал, а автомобиль ехал по замысловатому маршруту, влившись в поток машин. Они нырнули в боковую улицу и проехали мимо дорожных знаков и указателей, но буквы были выполнены шрифтом, который они не могли разобрать.
К счастью автомобиль знал дорогу, и когда он въехал на стоянку, там оказалась вывеска: «СЕЙШЕЛЬСКОЕ ИНОПЛАНЕТНОЕ БЮРО» такими же неразборчивыми буквами, а под ней «СЕЙШЕЛЬСКИП ТУРИСТСКИЙ ЦЕНТР» прямым легко читаемым стандартным галактическим шрифтом.
Они вошли в здание, которое внутри оказалось меньше, чем обещал фасад. Оживленным это место назвать было нельзя.
Там был ряд кабинок для ожидания, в одной сидел человек, читавший полоску новостей, выползавшую из маленького принтера. В другой находились две женщины, которые как будто играли в какую-то сложную игру с картами и домино.
За стойкой, явно слишком большой, с мерцающей компьютерной панелью, заведомо слишком сложной, со скучающим видом стоял сейшельский служащий, одетый в нечто, похожее на разноцветную шахматную доску.
Пелорат уставился на него и прошептал:
— Поистине, это планета радужных одеяний.
— Да, — сказал Тревиц, — я заметил. Моды разные на разных планетах и даже иногда в разных краях одной планеты. И они меняются со временем. Откуда мы знаем, может быть, здесь пятьдесят лет назад все носили черное. Принимайте все таким, как есть, Янов.
— Я полагаю, придется. Но мне больше по душе наша мода, она по крайней мере не раздражает зрительный нерв.
— Потому что большинство из нас одевается в серое с головы до ног? Не всем это нравится. Я слышал, что об этой моде говорят «одеваться в грязь». И потом, может быть, здесь так пестро одеваются именно в пику бесцветности моде Сообщества, чтобы подчеркнуть свою независимость. Все это вопрос привычки… Идемте, Янов.
Они повернулись к стойке, но не успели сделать и шагу, как человек в кабине оставил выпуски новостей и направился, улыбаясь на ходу, к ним. Он был одет в серое с головы до ног.
Тревиц сперва не обратил на него внимания, но, взглянув, остановился как вкопанный. Он глубоко вздохнул.
— Галактика! Мой старый знакомый — предатель!
12. Агент
Мунн Ли Компор, член Совета Терминуса, неуверенно смотрел на них, протягивая Тревицу правую руку.
Тревиц сурово посмотрел на эту руку, не взял ее и сказал, обращаясь очевидно к воздуху:
— Я не могу позволить себе устроить беспорядок на чужой планете, за что меня могут арестовать, но я безусловно, это сделаю, если этот субъект подойдет на шаг ближе.
Компор резко остановился, потом, бросив неуверенный взгляд на Пелората, тихо сказал:
— Может быть вы разрешите мне рассказать? Выслушаете меня?
Пелорат переводил взгляд с одного на другого, нахмурив брови. Он спросил:
— Что это значит, Голан? Мы прибыли на такую далекую планету и тут же встретили вашего знакомого?
Тревиц не отрывая взгляда от Компора, повернулся, чтобы показать, что обращается к Пелорату.
— Это, — сказал Тревиц, — судя по внешнему виду, человеческое существо. Оно когда-то было моим другом на Терминусе. Я привык доверять друзьям и рассказывал ему о своих взглядах, не предназначенных для всеобщего сведения. Оно во всех подробностях пересказало все властям и не позаботилось сказать об этом мне. Поэтому я угодил в ловушку и нахожусь в ссылке. А теперь оно желает, чтобы его принимали за друга.
Он полностью повернулся к Компору и попытался причесать пальцами свои кудри, чем привел их в еще больший беспорядок.
— Послушайте, что вы здесь делаете? Почему из всех планет Галактики, на которых вы могли очутиться, вы очутились на этой? И почему именно сейчас?
Компор наконец опустил руку и перестал улыбаться. Обычное для него выражение самоуверенности исчезло, и он стал казаться моложе своих тридцати четырех лет. Он заметно огорчился.
Тревиц быстро огляделся.
— Здесь? Вы хотите говорить здесь, в общественном месте? Вы хотите, чтобы я сшиб вас с ног, когда мне надоест слушать ваше вранье, здесь?
Компор поднял руки и соединил ладони.
— Это самое безопасное место, поверьте мне, — и тут же осознав, что собирается сказать Тревиц, торопливо добавил: — Или не верьте мне, неважно. Я говорю правду. Я пробыл на планете на несколько часов больше вас и все узнал. Сегодня на Сейшелах особенный день — день медитации. Почти все сидят (или должны сидеть) по домам. Видите, как здесь пусто. Не думаете же вы, что здесь пусто всегда?
