— Ну, вот видите. Работать надо в поте лица да правила соблюдать, — сказал Феноменов, протягивая Вале анализы, — не дрова ведь колоть, верно?
— Это точно, — согласился Шажков не без симпатии к врачу, не верящему в возможность излечения, но и не без досады о потерянном времени. — Сколько я вам должен?
— Восемьсот рублей в кассу. Хотя ладно, не надо. Советы я даю бесплатно.
«Итак, что у нас в сухом остатке, — размышлял Шажков, пробираясь домой в плотном потоке автомобилей, — оба здоровы, а результата нет. Ну что ж, будем работать».
6
Дима Стрепетов приехал, как и обещал, восьмого марта и при встрече не произвёл на Валентина ожидаемого негативного впечатления. Перед ним предстал высокий худой парень с растрёпанной шевелюрой. Симпатичное курносое лицо, голубые глаза. Взгляд открытый, готовый принять вызов и ждущий его, от Шажкова во всяком случае. Может быть, немного настороженный, но в такой ситуации это немудрено.
Валя решил с самого начала взять на себя инициативу, первый подал Диме руку и представился. Дима после секундного колебания тоже протянул руку и цепко сжал Валину ладонь худыми длинными пальцами.
Лена стояла рядом, собранная и напряжённая, но когда состоялось это совсем неожиданное для неё рукопожатие, она перевела дух и сказала, обращаясь к Шажкову, но глядя по очереди на них обоих: «Валя, Дима хотел с тобой поговорить. Давайте я вам чай приготовлю, а вы пока пообщаетесь. Можно я пойду?»
— Да. Чаю неплохо бы, — быстро, не давая вступить Валентину, сказал Стрепетов, присаживаясь на край тахты, — я к чаю торт принёс, — он махнул длинной рукой в сторону кухни, — на холодильнике стоит.
— Хорошо, — и Лена ушла на кухню, плотно закрыв за собой дверь.
«Она мне доверяет», — подумал Шажков. Накануне у них состоялся разговор. Прежде всего, Лена попросила не унижать Стрепетова, так как он способен на необдуманные поступки. Шажков с чистым сердцем пообещал, но внутренне чуть поднапрягся, точнее сказать, мобилизовался, не из страха, а чтобы лучше контролировать себя и действительно не допустить какой-нибудь обидной шутки. Как ни странно, он чувствовал уважение к сопернику, может быть, и не к нему самому даже, а через него — к Лене. Ещё Лена попросила не трогать Стрепетова, даже если тот будет провоцировать ссору.
— Первым не буду, — ответил Валя.
— Ну и слава богу, — облегчённо вздохнула Лена. — Тогда всё хорошо будет. А я посмотрю, нет ли у него оружия.
— Что, даже так? — удивился Валя. — Не шутишь?
— Нет. Он в последнее время всегда носил с собой травматическое оружие, типа пистолета.
— Не вмешивалась бы ты, Лена. Разберусь. Я в детстве самбо занимался, а в юности — карате. До Путина мне, конечно, далеко, но засветить могу, если потребуется.
— Не должно потребоваться, — твёрдо сказала Лена, — обещай.
— Хорошо, обещаю.
Теперь вот Дима Стрепетов сидел на краю тахты, скрестив руки на груди, и смотрел перед собой, упираясь взглядом Шажкову в живот. Валя, чтобы не стоять перед ним, отошёл к окну и облокотился на узкий подоконник. Оба молчали. Первым не выдержал Шажков.
— Ты хотел со мной поговорить? — спросил он.
— Хотел, — ответил Дима, стараясь придать голосу твёрдость.
— Ну, говори.
— Я хотел понять, что она в вас нашла.
Валентин, помня своё обещание Лене, промолчал. Он, кажется, начинал понимать этого человека, и это понимание не добавило оптимизма — такие на компромисс не идут. «На „вы“ обращается — молодец, есть выдержка», — думал Шажков, наблюдая за соперником. Валентину (втайне даже от самого себя) хотелось, чтобы Дима Стрепетов оказался интеллигентным парнем, каким он представился ему вначале (несмотря на некоторую колючесть во взгляде и ершистость в поведении: это вполне можно было списать на юношеский максимализм).
Но реальность не оправдывала надежд.
— Валентин Иванович, — начал Стрепетов, — мы с Леной уже много лет живём семьёй. Это не важно, что мы в разных городах. Мы очень много пережили вместе, и хорошего, и плохого. Вы этого просто не знаете, и я не хочу вам объяснять. Вы явились со стороны. Прийти вот так и всё сломать легко, — Дима замолк, ожидая, что скажет Валентин, но Шажков молчал.
«Зря я затеял эту встречу», — с тоской думал он.
— Мы и сейчас встречаемся. Каждый раз, когда она приезжает домой, — продолжил Стрепетов. — Она меня любит, а не вас, не стройте иллюзий. Что, удивил я вас? Разочаровал?
— Нет, не удивил и не разочаровал. А ты-то её любишь?
— Шажков опять «тыкнул» ему по праву возраста ли, опыта или просто с досады, но прозвучало это неубедительно.
— Я без неё сгину, — твёрдо объявил Стрепетов, выражением лица подтвердив сказанное. Ответ расстроил Валентина.
— Что так? — с разочарованием в голосе поинтересовался он. — Жизнь заела? Не справляешься?
— Наоборот, — уверенно ответил Стрепетов, и у него в глазах появилась неявная блуждающая улыбка, — жизнь только начинается. Я вот в Москву перебираюсь. Это чего-то значит! Заберу её с собой, и станем москвичами.
— Где будешь жить в Москве?
— Фирма квартиру мне снимет, а там видно будет.
— Это всё непросто, — отрываясь от окна, сказал Шажков, причём с таким искренним неравнодушием, что Стрепетов поднял голову и удивлённо посмотрел на него.
— Вон у меня студенты иногородние. Пытаются зацепиться за Питер все, а удачно устроиться удаётся единицам. И всё через унижение, временную прописку, взятки. Ты просто не знаешь.
— Вам хорошо рассуждать. Вам судьба распорядилась в Питере родиться. А мне что ж, всю жизнь в Боровичах сидеть?
— Ну почему, живи как захочешь и сможешь. Только Лена-то тут причём?
— Всё для неё.
— А нужно ей это, ты спросил?
— Нужно. Она, может, сама ещё не понимает. Я согласен, вы человек перспективный, с квартирой, с машиной, хоть и не «мерседес» у вас. Доцент. А я кто? Но у меня всё впереди. У вас уже всё позади, а у меня всё только начинается. Вот в чём наша разница.
— У тебя ещё не известно, начнётся или нет, — с чрезмерной горячностью возразил Шажков, — а у меня уже началось и ух как развивается!
— Она вас не любит. Вы её приручили, пользуясь своим преимуществом, глаза замылили, умными речами прибили. Так каждый может, с квартирой-то!
«Эх, — расстроился Валя, — ну что ж так дубово!» — на него напала злость.
— Мне уже 37 лет, — глухо проговорил он, — и у меня таких парней, как ты, пара десятков на курсе каждый год. Так вот, те, у кого, как ты говоришь, всё только начинается, не плачутся в жилетку одноклассницам и не завидуют другим, а активно строят свою жизнь, и у них это получается. А так, как ты, ведут себя только лузеры.
Шажков специально применил новомодный термин, который сам не любил и считал обидным. Стрепетова проняло так, что он вздрогнул и побледнел. Валентин между тем продолжал, пытаясь скрасить
