— Ты уверен, что рыжий навестит ее ночью? — засомневался Костик.
— Не исключаю такой возможности. Ну так есть фотоаппарат или нет?
— Даже со вспышкой.
— Это то, что нужно, — обрадовался Груздев. — Пошли, я провожу тебя до дома.
— Они тебя заметят, — предостерег его одноклассник.
— Не страшно, главное — зафиксировать вместе эту парочку, — говорил он уже по дороге.
— Тебе придется немного подождать, — предупредил Пономарев, когда они остановились возле его дома. Он жил в частном доме.
— Мне спешить некуда, вся ночь впереди.
— Отец закатит грандиозный скандал, но после того, как шум уляжется, я подам тебе фотоаппарат в окно, со стороны огорода. — И он толкнул калитку во двор.
Они вошли внутрь. Константин пошел к двери, ведущей в дом, а Николай шмыгнул в сторону огорода и обошел дом.
Ждать долго не пришлось. Видимо, родители одноклассника спали и не заметили позднего возвращения сына. Окно распахнулось почти бесшумно.
— Держи. — И в руки Николая упал фотоаппарат. — Вспышка заряжена, но сработает не более десяти раз, — шепнул Костя, прежде чем закрыть створки окна.
— Мне и двух-трех раз достаточно, — ответил обрадованный одноклассник, но его уже никто не слушал.
Коля обогнул пятиэтажку с обратной от подъездов стороны и после недолгих вычислений привстал на цыпочки и заглянул в окно.
В комнате горел довольно яркий ночник. В щель плохо задернутой шторы было видно, как Дмитрий Павлович сидел на софе, а у него на коленях пристроилась женщина, адрес которой выяснил Костик.
«Вовремя я подоспел», — пронеслось в голове наблюдателя, но делать снимки он не спешил, решил дождаться более интересного продолжения.
Глаза подростка уже привыкли к темноте, и он не торопясь осмотрелся. Заметив около молоденького клена худое жестяное ведро, Коля подобрал его, которое и послужило подставкой под ноги. Когда он вновь заглянул в окно, парочка вовсю целовалась. Николай установил расстояние на объективе, навел резкость и приготовился, не забыв приспособить и вспышку.
События развивались с молниеносной быстротой. Желания мужчины и женщины совпадали, и через какую-то минуту они сбросили с себя всю одежду. Груздев дождался, когда они приступят к главному, и нажал кнопку.
Яркая вспышка на долю секунды осветила комнату, вызвав недоумение у женщины и испуг на лице мужчины. Они замерли, но очередная вспышка вывела их из состояния транса, и оба вскочили. И в этом положении зафиксировал их Николай, прежде чем отскочил от окна. Но он не убежал, а ждал, когда окно раскроется.
Рыжий высунулся первым, а сзади него показалась и хозяйка. Она увидела юношу с фотоаппаратом в руках и расхохоталась раскатисто и слишком громко. Ей явно нравилось ночное приключение.
— Подглядываешь, шельмец?
— Чему ты радуешься? — грубо оборвал ее Дмитрий Павлович, предчувствуя недоброе. — Дура!
До того как женщина исчезла из поля зрения, подросток успел их сфотографировать еще раз.
— Иди сюда! — позвал рыжий подростка приказным тоном, не терпящим возражений.
— Перебьешься. Нужно — сам подойдешь, — усмехнулся он, намекая на форму одежды Углова.
— Мы сумеем договориться, — сменил Углов тон. Но его уловка не удалась.
— Не о чем договариваться. Разные мы и не поймем друг друга.
Николай развернулся и зашагал прочь.
Если бы на рыжем была хотя бы набедренная повязка, он бы не задумываясь выпрыгнул в окно, но привлекать внимание соседей в одежде Адама было выше всяких человеческих сил.
От шума на разных этажах загорелся свет, и любопытные прильнули к окнам.
— Я тебя все равно поймаю! — только и смог пригрозить Дмитрий Павлович вдогонку убегающему подростку.
— Лишь бы поздно не было, — огрызнулся школьник уже на ходу.
Груздев долго не сомневался, и, когда сдавали тетради по русскому языку на проверку, сунул туда компрометирующие фотографии.
На следующем уроке в класс заглянула взволнованная Марина Владимировна и попросила математичку, чтобы та разрешила Николаю на время выйти из класса. Разумеется, ее просьбу исполнили.
— У нас контрольная на носу, а вы меня отрываете от занятий, — с наигранным укором проворчал Груздев.
— Какая контрольная? Боже!
— По математике, — изобразил недоумение на лице школьник.
— Он может думать еще о контрольной! — воскликнула Сметанина. — Откуда у тебя эти фотографии?
— Какие? — ерничал подросток.
— Очень тебя прошу, прекрати паясничать.
— Я сам фотографировал, — серьезно произнес он и посмотрел женщине прямо в глаза. — Помните, я обещал вам доказать его непорядочность?
— Ну зачем ты это сделал, зачем? Мне ведь придется расстаться с ним! — ломала руки Марина Владимировна.
— Мой долг — донести до вас истинную правду. И я не уверен, что такой проступок у рыжего был единственным. Если данных снимков недостаточно, то я…
— Не нужно, — прервала его учительница, — для меня он умер. Возвращайся в класс, — произнесла она сухо и официально. Но Николай прекрасно понимал ее теперешнее состояние.
Дмитрий Павлович открыл дверь квартиры Сметаниной своим ключом. Приоткрыв балкон в комнате, он уселся в кресло, закинув ногу на ногу, закурил, приспособив пепельницу на подлокотнике кресла. Ночную историю, которая произошла с ним несколько дней назад, он никак не связывал с Мариной Владимировной, на которой намеревался жениться. Он уже начинал понемногу забывать ночное происшествие, объясняя поступок любопытного подростка возрастом, когда к подобным вещам появляется интерес.
Вытянув длинные ноги, Углов с удовольствием вдыхал свежий осенний воздух, и его абсолютно не смущало, что он перемешивает его с табачным дымом.
«Где ее черти носят? — подумал мужчина, выкидывая сигарету на улицу. — Давно бы уже должна быть дома».
До него долетел щелчок замка на входной двери, будто хозяйка прочитала его мысли на расстоянии.
— Задерживаешься, Маришка.
Он поднялся, поставил пепельницу на стол и пошел к женщине навстречу, собираясь поцеловать ее. Но та уклонилась от его поцелуя и ушла на кухню.
Дмитрий Павлович последовал за ней.
— Какая муха тебя укусила?
— Дима, — женщина даже не смотрела на него, устанавливая чайник на газовую плиту, — у тебя от меня нет никаких секретов? — Она дала ему шанс повиниться и по возможности оправдаться.
— Шутишь? Какие могут быть секреты между без пяти минут мужем и женой. — Его с хитринкой взгляд ни о чем не говорил.
— Ты меня любишь?
— Господи! Жить без тебя не могу! — Он попытался обнять ее сзади за талию, но она отстранилась. — Ничего не понимаю.
