Дешевые, массового производства вещи не привлекали ее внимания, и она направилась в фирменный отдел под завистливые взгляды встречных. Там она стала свидетелем беседы продавца с покупателем, голос которого был очень знакомым, но она никак не могла вспомнить его, а со спины не узнавала мужчину.
— Почему не продаете телевизоры в кредит? — спрашивал покупатель, у которого не хватало денег.
— Потому что они и так неплохо расходятся.
— Но отложить его на две недели можете? — не унимался мужчина.
— У нас регулярно поступают новые партии. Копите деньги и приходите.
— А где гарантия, что поступят телевизоры именно этой модели?
— В продаже всегда широкий выбор, но такой гарантии не даем, — никак не мог от него избавиться продавец. — Покупайте телевизор отечественного производства, если у вас не хватает денег на импортный.
— И через полгода выкинуть? Нет уж, спасибо.
— Чего вы от меня лично хотите?
Самойлова долго пыталась вспомнить, кому бы мог принадлежать знакомый голос, но так и не вспомнила, тогда она легонько похлопала мужчину по плечу.
— Ну, кому там… — И Колесников не мигая уставился на бывшую одноклассницу. — Миронова?
— Теперь Самойлова, — поправила его женщина. Расстроенный вид Виктора Тимофеевича и в дополнение протертые чуть ли не до дыр джинсы и простенькая, застиранная рубашка вызывали у нее жалость.
— А ты ничего выглядишь. Похоже, что не бедствуешь, — прикинул он, рассматривая дорогую одежду и украшения на ней.
— Как-никак наследница многомиллионного состояния, в долларах, — прихвастнула Миронова. — Много не хватает?
— В смысле?
— Я случайно стала свидетелем твоего разговора с продавцом.
— А-а-а, прилично. — Он тяжело вдохнул, выдохнул и добавил: — Половину стоимости.
— А какую модель выбрал?
— «Акай», пятьдесят четыре по диагонали.
— И стоило ли так усложнять? По мне, так «Сони», семьдесят два по диагонали, куда лучше.
— Безусловно, но модель, которую выбрал я, относительно дешевая и более доступная. А тут, как назло, зарплату задерживают.
Елена Ивановна смотрела на человека, которого когда-то горячо любила, затем еще сильнее ненавидела, а теперь ничего, кроме жалости к нему, не чувствовала. Неожиданно для себя самой захотелось сделать широкий покровительственный жест, доказать этому неудачнику, какой шанс предоставляла ему судьба, а он его упустил.
Разглядывая и оценивая друг друга, никто из них не вспомнил о потерянном сыне.
— Подготовьте «Сони» к продаже, — обратилась она к продавцу, — и оформите доставку на дом.
Она заплатила, закрыла сумочку и молча направилась к выходу.
— Женщина, вы забыли назвать адрес, — окликнул ее продавец.
— Телевизор доставьте не мне, а вон тому мужчине, — кивнула она на Колесникова, который уже догадался, что телевизор куплен для него.
«Вот это удача», — подумал Виктор Тимофеевич, быстро назвал свой домашний адрес и помчался вслед за Самойловой. Он настиг ее, когда та садилась за руль.
— Мы даже не поговорили, — как-то робко сказал Колесников.
— Не о чем, — намекнула Елена Ивановна на различие в социальном уровне.
— Должен же я как-то отблагодарить тебя.
— Хорошо, — она снисходительно улыбнулась. — Как?
— Действительно, как? — Он лихорадочно ощупывал карманы пиджака, словно там скрывался ответ на поставленный вопрос. — Хотя бы пригласить куда, — неуверенно пролепетал Виктор Тимофеевич. — Выбирай любой ресторан в городе, — уже решительно добавил Колесников. Сэкономленные деньги на полтелевизора у него лежали в кармане.
— Ух ты! У меня появилась идея, садись в машину.
Второго приглашения не потребовалось. Виктор Тимофеевич откинулся на спинку мягкого сиденья и поинтересовался:
— Куда путь держим?
Голос его теперь звучал твердо.
— Ко мне домой. Не против?
— Напротив, польщен.
Особняк поразил Колесникова как своими размерами, так и внешним видом. Гость скромно топтался на пороге.
— Что застыл, проходи.
— А где домочадцы?
Он разулся и на цыпочках проследовал в банкетный зал.
— Я одна: муж в командировке, а дочь, — хозяйка поморщилась, — не балует меня своим вниманием в отсутствие отца.
— Натянутые отношения с ней?
Виктор Тимофеевич сел в кресло и положил руки на колени.
— Вообще никаких отношений. Тебе-то какая разница?
— Так, почему-то вспомнил нашего с тобой сына. Где он теперь? — впервые коснулся он этой темы.
— Да, по-свински ты тогда обошелся. Теперь, наверное, жалеешь? — И она взглянула на него с некоторым превосходством.
— Не сложилась у меня жизнь с Наташей, разные мы, чужие друг другу люди. И дочка растет сама по себе.
— Поздновато прозрел. — Елена Ивановна выставила из бара на стол бутылку дорогого ликера, вазу с фруктами и нарезала тонкими дольками лимон. Она сама разлила по рюмкам и подала одну бывшему однокласснику. — Не грусти, глядишь, и наверстаем упущенное. А сына уже не вернуть. Сказать по- честному, редко вспоминаю о нем. Все надоело и опостылело: серость, убогость… Ладно, за нашу встречу.
— Великолепный вкус, — похвалил гость ликер.
— Еще бы, — усмехнулась собеседница, закидывая в рот лимонную дольку.
— Не страшно одной в таких хоромах? — поинтересовался Колесников.
— Флигелек, пристроенный к коттеджу, видал?
— Справа от гаража?
Хозяйка кивнула и вновь налила ликер.
— Так вот, там круглосуточная охрана и в каждой комнате имеется кнопка вызова. Так что, если начнешь приставать к замужней женщине, имей в виду, что на моей стороне профессиональные защитники.
Заметив смущение на лице гостя, она откинула голову назад и закатилась беззвучным смехом.
— Спасибо за угощение, мне пора. — И Виктор Тимофеевич неторопливо поднялся. В нем все-таки сыграло мужское самолюбие, не всю еще растерял гордость.
— Короткая у тебя память, — попрекнула Самойлова и перестала хохотать. — Забыл, как я за тобой бегала и унижалась, а ты отмахивался, как от ненужной, уже использованной вещи. Но времена, миленький, меняются. И сегодня я на коне.
Ей доставляло явное удовольствие издеваться над ним, как бы возвращать долги.
— Унизить хочешь, оскорбить? — И он решительно двинулся к выходу.
