— Подожди. — Она догнала мужчину и положила руки ему на плечи. — Прошу, останься. Долго внутри меня клокотала обида, но не было случая высказать. — Глаза у нее увлажнились, а на лбу появились морщинки. — Богатой я стала, но счастья не приобрела: с падчерицей на ножах, мужа не люблю, на душе пусто и одиноко. Не к кому прислониться, не то чтобы опереться. — И она положила голову мужчине на грудь.
Колесников погладил ее редкие мягкие волосы. Теперь он видел перед собой не взбалмошную богатую особу, а несчастную женщину с драматичной судьбой.
— Оба мы неудачники, сами во всем виноваты.
Она оторвала от него голову и заглянула в глаза. А изумрудный блеск ее глаз вызвал у мужчины ностальгию по прошлому. Он отчетливо представил себе стог сена, где наивная семнадцатилетняя девушка с радостью отдалась ему. Вспомнил и этот изумрудный блеск ее светло-зеленых глаз.
— Почему так бывает, что за удовольствие нужно платить?
— Я не знаю, но… — Договорить Самойлова не успела, жадные губы Колесникова накрыли ее приоткрытый рот.
Они не помнили, как очутились в спальне, на огромной кровати, сколько времени утоляли физический голод…
— Я будто побывала в сказочном путешествии, — мечтательно прошептала Елена Ивановна, доверчиво прижавшись всем телом к мужчине.
— Твой отец знает о нашем сыне? — спросил Колесников, устремив немигающий взгляд в потолок.
Елена Ивановна удобно пристроила голову на руке любовника.
— Когда умерла мать, на похороны он не успел, поздно пришло сообщение. Но он меня разыскал через американское посольство и завалил подарками, думая, что я осталась одна с его внуком. Узнав, что я лишила его внука, ужасно разозлился, и года два я о нем вообще ничего не слышала. Но потом объявился, как-никак родная дочь. Далее мы открыли здесь совместное предприятие, которым заправляет муж. Вот такая вкратце история.
— Ты действительно не любишь мужа?
Чувствовалось, что данный вопрос играет для собеседника немаловажную роль.
— По расчету выскочила замуж, — откровенно призналась Елена Ивановна.
— А меня?
Он весь превратился в слух. Женщина надолго задумалась, а Колесников ее не торопил, понимая, что она сама старается разобраться в своих чувствах.
— До сегодняшнего дня мне казалось, что я тебя ненавижу. Но после того, что между нами произошло, я поняла, что прошлое не забыто. Осталась какая-то теплота, нежность, и теперь мне будет недоставать тебя.
— Мы могли бы продолжить отношения, — осторожно предложил Колесников. — Только, пожалуйста, пойми правильно: не богатство твое влечет меня, а ты.
Елене Ивановне лестно было выслушивать запоздалое признание, которого в далеком прошлом она так упорно добивалась.
— К сожалению, все изменилось, — сказала она. — Не хочу осложнять обстановку.
— Не обязательно афишировать отношения, можно встречаться где-то на нейтральной территории. Я все устрою.
— Все равно когда-то правда откроется.
— Хотя бы раз в месяц, — продолжал уговаривать мужчина.
— Посмотрим, — неопределенно ответила Самойлова.
В комнату заглянула падчерица Елены Ивановны и с презрением окинула взором обнаженную парочку. Виктор Тимофеевич осторожно толкнул женщину. Та приподняла голову и заметила девушку. От негодования губы ее задрожали.
— Кто дал тебе право заходить в мою спальню?
— Не в твою, а в вашу с отцом, — грубо отозвалась Татьяна.
— Выйди вон! — повысила голос хозяйка.
— Я-то уйду, только боюсь, что папе не очень понравится, что в его постели валялся какой-то мужлан неотесанный, — оскорбила она Колесникова. Он, понимая щекотливую ситуацию, в которую угодил по неосторожности, на обострение не шел. Он только прикрыл себя и женщину простыней и смотрел в сторону.
— Если расскажешь отцу, то я тебя уничтожу, — пригрозила Елена Ивановна, и перепалка между ними возобновилась с удвоенной силой.
— Ненавижу тебя! Тварь, развратница! — посыпались оскорбления падчерицы.
— Закрой дверь с обратной стороны, — потребовала хозяйка. — И можешь все рассказать отцу, мне абсолютно все равно.
— Посмотрим. — И девушка громко хлопнула дверью.
Естественно, что после такого бурного скандала мужчине и женщине уже было не до нежностей и приятных воспоминаний. Они распрощались довольно сухо. Самойлова обещала позвонить, и Колесников покинул ее жилище.
Во дворе его поджидал неприятный сюрприз, подстроенный Татьяной. Она предупредила охранников, что во дворе видела постороннего. И когда Виктор Тимофеевич оказался в поле их зрения, они напали на него и скрутили за спиной руки.
— Что делать с ним, сдадим в милицию? — поинтересовался парень могучего телосложения.
— Обойдемся без правоохранительных органов. Надавайте ему как следует и вышвырните на улицу. Другой раз неповадно будет.
Жестоко избитый Виктор Тимофеевич вылетел в приоткрытые ворота. Внутри все ныло и ломило, кружилась голова, но кости остались невредимыми. Чувствовалось, что над ним потрудились профессионалы.
Как ни странно, но от Елены Ивановны тумаки его не отвадили, и он искал встреч с ней. Он следил за ней издалека. Мешал вернувшийся из командировки муж, и застать ее одну практически не представлялось возможным.
Татьяна, конечно же, рассказала обо всем отцу, и тот теперь не спускал с жены глаз.
Проникнуть же в общество, в котором проводила досуг чета Самойловых, разумеется, Виктору Тимофеевичу не представлялось возможным. Даже на один вечер, проведенный в заведениях, в которых те бывали, не хватило бы сэкономленных на телевизоре денег. Желание встретиться или хотя бы перекинуться парой слов с бывшей одноклассницей не пропало, но со временем постепенно угасало. Надежда оставалась, но чем дальше, тем более нереальная. И когда он уже окончательно решил покончить с безнадежной затеей, раздался телефонный звонок в квартире. Трубку сняла Наталья Михайловна.
— Тебя какая-то женщина, — сказала она мужу, не узнав Елену Ивановну, что естественно после стольких лет.
Зато Виктор Тимофеевич сразу ее узнал и даже обрадовался.
— Это по работе, — бросил он короткую фразу жене, хотя ту давно уже не интересовали ни его дела, ни он сам. Вроде бы семья сохранялась, но каждый жил сам по себе, в отгороженном друг от друга мирке. И объяснение Колесникова скорее удивило Наталью Михайловну, чем вызвало любопытство. Она недоуменно покачала головой и удалилась в другую комнату.
— Жду через пятнадцать минут у соседнего с твоим дома. Успеешь? — оповестила трубка долгожданным голосом Елены Ивановны.
— Без проблем, — отозвался Колесников громче обычного, что лишний раз подтверждало его настроение после звонка.
Знакомую иномарку он увидел издалека, как только вышел из подъезда.
— Безумно рад, но, по правде сказать, уже и не надеялся, — сказал Виктор Тимофеевич, удобно расположившись на пассажирском сиденье, рядом с водительским.
— Сложности, вытекающие из нашего последнего свидания, — улыбнулась Самойлова. От ее прошлого высокомерия не осталось и следа, она не скрывала, что сама стремилась к встрече.
