если Хлыст пребывал в приподнятом душевном возбуждении заключенных там людей, то все то, что показывал Роуп, спорилось и в моих руках.
Я пораженно открыла рот, когда Хлыст впервые изменил свои размер и форму, чем вызвала приступ хохота Роупа. Но я даже не удостоила своего нетактичного учителя словом, полностью поглощенная созерцанием первозданного и такого странного явления. Звенья вытянулись, стали тоньше, теперь цепь больше походила на тонкую серебряную нить, она туго обматывалась от запястья до локтя, преображаясь в некие доспехи для руки. Длину цепь тоже меняла, могла стать короче или длиннее, все зависело от моих пожеланий, хотя мысли в голове хаотично метались. Дыхание подчинялось движению цепи, которая подвижной змеей извивалась в пальцах, обхватывая, то стягивая туго, так что пальцы белели, то расслабляясь, словно вовсе ее и не было на руке. Порою я понимала, что связь между цепью и большим сознанием существует, и что посредством общения с Хлыстом я контактирую и с тем существом. Но все равно все это были лишь слабые отголоски, вряд ли была возможность разобрать какие-то отдельные фразы, просто ощущение огромное волной накрывало с ног до головы.
Роуп постоянно роптал на меня из-за того, что я слишком глубоко погружаюсь в Динео, если мы начинали использовать магию для общения со своими Хлыстами. Он очень долго бился над этим, пока сама цепь не разъяснила мне, что это чревато упадком сил, и не только физических, хотя я до последнего отказывалась верить. До того самого момента, кода внезапно очнулась на своей кровати в доме и не увидела над собой бледное и взволнованное лицо юного учителя. Я слишком переусердствовала, ворчал он, и тогда у меня появились основания верить тому, что он говорил. Действительно, стоило только довериться знаниям Роупа, как обучение вошло совершенно в иную колею.
Уроки из утомляющих превратились в некоторое развлечение, которое ко всему прочему еще и приносило пользу. Я с детским восторгом наблюдала за метаморфозами своего хлыста, отметив довольство Роупа, когда цепь разрослась до невероятных размеров. Наверное, даже самый большой корабль из всех тех, что я видела на верфях, не отважился бы взять такую цепь на борт. Хлыст тоже разделял триумф и радость победы, каждый раз наливаясь магией, которую не надо было искать, пока мы находились в деревне. Похвальбы Роупа стали для меня неким сладостным вознаграждением, и я хватала их, как мышка хлебные крошки.
Но Роуп никогда не распространялся о своей жизни, что немного озадачивало, хотя я и сама скрывала некоторые факты из своей биографии. Он даже не называл своей фамилии, быть может, здесь, в деревне Динео, в этом не было нужды, но все-таки отчаянно хотелось узнать о близком друге как можно больше интересных моментов. Мне с трудом удавалось разговорить его, и когда мое терпение было вознаграждено, я с замиранием сердца слушала его достаточно туманные, но все-таки интересные истории. Он вышел бы отличным менестрелем, в который раз думала я, и дело заключалось не только в великолепном переливчатом голосе, но и в его умении рассказывать. Я слушала Роупа так вдохновенно, словно вновь превратилась в маленькую девочку, которая притаилась в тенях Каминной комнаты в отцовском поместье и затаенно слушала сказки менестреля для детей старшего возраста. Тогда юный учитель пробудил во мне тягу к новым открытиям, опять-таки преобразив мой внутренний мир в чистый и девственный мир ребенка. Я как с чистого листа начинала свою жизнь, но в моем сердце все равно оставалось место для мужа и Королевства. В какой-то из вечеров сладостно признала, что Силенс уже никогда не покинет ни мою душу, ни воспоминания, ни даже сознания волков. Он навсегда останется рядом, что бы ни случилось в будущем, хотя на это время я смотрела достаточно критично. Ведь Морп все молчал, я даже не знала, когда смогу окончить свое обучение, а если речь шла о возвращении домой, о котором просил принц, то просто впадала в немой ступор.
Столько отчаянно интересного я приобрела в эти дни, они показались мне сладостной вечностью, целой жизнью, которую я прожила бок о бок с лучшим другом. Да, да, наши отношения с Роупом разительно переменились, и это вполне устраивало все мои душеные потребности. Парнишка научился доверять мне, как и я ему, хотя в действительности иногда по вечерам в комнате ощущались недосказанности. Он что-то умалчивал о своем прошлом, я упрямо продолжала от него скрывать, что вышла замуж на принца. Не раз я ловила на себе недовольный взгляд Езкура, кот как будто видел насквозь все мысли и чувства, и был явно зол на нас обоих за то, что мы действительно что-то скрывали друг от друга. Это прозрение черного здоровяка пугало поначалу, но потом получилось не обращать внимания на его раздраженное мяуканье, ведь коты не умеют разговаривать, убеждала я себя.
Но я постоянно натыкалась на открытое, почти враждебное неодобрение Лиммы, которая извечно встречала мое появление кривой гримасой и морщила носик, сообщая всем вокруг, что от кого-то несет псиной. Мне не нужно было принюхиваться, чтобы убедиться в том, что ее слова пахнут ложью, но я никак не понимала ее необоснованной ревности. Роуп тоже постоянно расстраивался из-за поведения сестры и вовсе рассвирепел, когда та бросила ему оскорбительные слова в лицо. Мол, он, пожив с волком в женском обличье, теперь готов променять семью на какую-то приблудную суку. Я постаралась не среагировать на это заявление, хотя все внутри кипело и негодовало, если бы не сдерживала Алди, то тот бы обязательно перегрыз взбалмошной девчонке горло. Да, я не воспринимала ее как женщину, несмотря на то, что Лимма была старше меня, да и замужем. Тоже. Тихонько подумала я. Ведь девушка поклялась, так что даже брату Лимма не могла открыть того, что я принцесса. Может, поэтому она так меня ненавидит? Но истинной причины я все равно не знала.
Но возмущение Роупа росло, он не слушал заверений в том, что его сестра несколько не обижает моих чувств, хотя это и вправду была ложь. Мне казалось, что Лимма опомниться и хотя бы перестанет оскорблять брата, но, видимо, благоразумие покинуло ее вместе с появлением принцессы Эверин в деревне Динео. Ее отношения с братом достигли своего апогея, и всегда сдержанный в отношениях с сестрой Роуп взорвался. Ныне они даже не разговаривали, хотя девушка и прекратила бросать в нашу сторону бредовые реплики, но от этого стало только тяжелее. Сердце болело за парнишку, ведь сестра была его единственным родным человеком в этой деревушке, неужели они могли так просто разорвать свои кровные узы? Но когда мы, занимающиеся на своем обычном месте, увидели проходящих мимо Круэл и Лимму, которые держались по-дружески за руки, я разочаровалась в сестре своего друга. Она не просто забыла связь между ними, она просто наплевала на нее, а потом еще и притоптала грязным сапогом. Роуп тогда весь побелел и злобно рыкнул, когда я попыталась его успокоить, он оттолкнул меня, но я оказалась упрямее. Прижав к груди сопротивляющегося парня, а это оказалось нелегким делом, ведь он был выше, я кинула все свои способности на то, чтобы обласкать его. Даже подозрительно относящийся к нему Алди прижался к ногам Роупа, когда тот странно притих на моей груди. Он тяжело втягивал воздух и справлялся со своей обидой.
Но даже ссора с сестрой и начавшийся ближе к концу второго летнего месяца сезон дождей не сломили решимости Роупа научить меня всему тому, что он получил сам от своего Первого Света. Я допытывалась до парня, но так и не узнала его имени, так что каждый из жителей деревни мог оказаться наставником друга, хотя и скрывался под маской таинственности, которая стала привычным явлением. Мы перенесли наши занятия в дом, потому что дождь лил не прекращая, даже волки сконфуженно попросили об укрытии и теперь жили в маленькой комнатке, которая отделяла основной дом от входа. Роуп ни капли не возражал, но тактично спросил, чем они будут питаться, за что и получил легкий прикус от Алди, который сидел возле меня. Я ощущала себя дома. Хотя по-настоящему боялась признаться себе в этом. И каждый вечер, засыпая на своей кровати, я ласкала рукой шерсть одного из своих волков и задумывалась над тем, захочу ли вернуться в Дейст. Но даже дождливое утро не оставляло времени на размышления.
Роуп был строгим учителем, я к этому привыкла, но было странно наблюдать за тем, как волки единогласно поддерживают парнишку, так что даже если что-то не получалось, меня лишь заставляли делать это еще раз, а не по-дружески утешали. Вскоре я разучилась ждать поблажек, и юный учитель это ощутил, увеличив дневные нагрузки. Очень часто мы не ели, обходясь только наспех заваренным чаем, так что вечер превратился в некий островок «сытости и спокойствия». Но я не жаловалась, напротив, когда мы вплотную взялись за сближение магии Динео и цепи, с энтузиазмом бросалась в самые опасные эксперименты. Приходилось, конечно, выслушивать недовольное ворчание Роупа и волков, которые не одобряли такой спешки, но я все-таки научилась наслаждаться процессом. Но было странно сталкиваться с душами людей, заключенных в звеньях. Ведь именно они служили надежным мостиком связи с Хлыстом, это, наверное, больше всего и удивляло тогда, но после я научилась справляться с этим. Теперь, когда я знала их беззвучные имена, души стали неким подобием человека, теми, кто они были до того, как не справились с
