Самый темный секрет

ее также.

В то время, пока она продолжала свое мучительное облизывание, он подбросил в ее ум другое видение. Его голова зажата между ее бедер, и он пробует все те сладости спрятанные там. Он посасывает ее клитор, дразнит ее своим страстным языком, его пальцы сжимают ее соски в маленькие твердые жемчужины.

Он раздвинул ее ноги так широко, как смог, чтобы проникнуть настолько глубоко, насколько это возможно, и заставить ее почувствовать себя такой беззащитной, какой она никогда не была. Она будет беспомощной, он будет контролировать… командовать… будет ее хозяином. Он возьмет все, проглотит ее, будет поглощать ее всю полностью, вознесет ее и вернет назад.

Он не будет нежным. Но она и не хотела бы нежности. Ей нужен жесткий трах, грубый секс до забвения. Она будет кричать и вопить. Цепляться за него и оставлять кровавые полосы на его спине, ее ногти как когти, а ее ноги обернуты вокруг него, зажимая его лодыжками.

Он заставит ее забыть ее мужа, забыть каждого мужчину, с которым она когда-либо была. Только Амун имеет значение. Только у Амуна есть права обладать ей. Любой, кто попытается добраться до нее, кто захочет увидеть ее такой, попробовать ее, таким образом, умрет. Он убьет их.

Она. Принадлежит. Ему. Даже Хайди не смогла бы усомниться в этом после всего.

- О, Боже,- простонала она, доводя его почти до конца. Ее дрожь усилилась.

Я сказал себе, держаться подальше от тебя, сказал он в ее голове. Я сказал себе, оставить тебя в покое.

- Нет,- плакала она. - Не надо

Но я не могу - продолжал он. Позволь мне вкусить тебя.

- Нет,- повторила она. Да, уже не так твердо, но все еще не поддалась ему. - Позволь мне закончить с тобой. Потому что, клянусь Богом, малыш, ты запомнишь это или это убьет меня. И это действительно может. Ты так чертовски хорош на вкус.- После этого она снова взяла его в рот, всю его длину.

Амун, наконец, отпустил тонкие нити своего контроля.

Он упал на спину, бедра протискивались вверх, пальцы запутались в ее волосах.

Она так дико брала его, будто и мига не могла прожить без его семени; вскоре он был бессилен сделать что-либо, кроме как отдать ей все до капли.

Жар распространился по его венам, сжигая их до пепла, распространяя пламя, поглощающее его, взрывающее его. Он дернулся вверх, а она опустилась вниз, и семя нарастающее в нем вырвалось наружу. Ее щеки сжались и она проглотила все, что он мог дать, по-прежнему требуя большего.

Она высосала его досуха, оставляя от него только оболочку, и он рухнул на землю. Но она не отпрянула от него сразу же, она лизала его и мурлыкала так, будто не желая сдаваться ему даже сейчас. Его мышцы продолжали подрагивать после шока от чувств, удовольствие жужжало в нем так же сильно, как она ворковала возле него.

Он бы оправился - в конечном итоге - и мог бы, наконец, овладеть ею полностью. Но она хотела позвонить Мике, прежде чем они сделают этот шаг, и Амун не будет поднимать этот вопрос теперь. Не после того, что она только что сделала для него. Так что он каким-то образом нашел в себе силы, чтобы сесть, обхватив ее под руки, приподнял, пока она не села верхом на его грудь.

В ее глазах сияла страсть, ее щечки стали ярко розовыми. Эти прекрасные локоны спадали чудесными прядками на ее плечи. Никогда еще женщина не выглядела более готовой к любви, а точнее к тому, чтобы быть любимой.

- Что ты делаешь?

Он просунул руку между их телами и сунул палец в глубину. Сразу же ее голова запрокинулась назад, и крик раздвинул ее губы.

- Да! Да, пожалуйста, да.

Подобно тому, что он представлял себе, он ввел в нее два пальца. Она была настолько влажной, что сразу покрыла этой влагой его руку, такие жаждущие, ее внутренние стенки прижимались к нему, пытаясь захватить его в плен. Это было то, что женщина должна чувствовать всегда. Готова. При следующем проникновении он использовал три пальца, как и хотел. Его большой палец потер ее клитор, не прекращая движения.

Настолько отчаянной была ее потребность, она взорвалась быстро и яростно. Ее крик отозвался эхом от стен, колени сжали его так плотно, он знал, что его ребра расколются, и ее ногти оцарапали его печи, оставляя рубцы. Когда последняя дрожь оставила ее, она рухнула на него сверху, тяжело дыша, с закрытыми глазами, кожа покрылась тонким слоем льда.

Амун очень тяжело дышал. То, что только что произошло… он не ожидал ничего подобного. Это не было обычным удовлетворением нужды. Это было рождением зависимости. Одержимости. Он нуждался в большем. Ему нужно было все. Сейчас, всегда.

Несдержанность Хайди, ее желание доставить ему удовольствие, то, что она заявила на него свои права – тем, что сделала - крайне изменила его. В одно мгновение, старый Амун был сожжен в пепел, и новый Амун поднялся.

Мужчина Хайди.

Он был глуп, пытаться оттолкнуть ее, теперь он понял.

Глупо пытаться игнорировать притяжение между ними. Он только повредил и расстроил их обоих. Здесь, они могли бы быть вместе.

Никто никогда не должен узнать, что означает, что ее не осмеют, не накажут или не осудят ее друзья. Поэтому они будут… они будут вместе. Он просто не сможет без нее. И не будет.

Пока они были здесь, вынужден был напомнить он себе.

Когда они уедут черт, они отделятся. Он не побеспокоит ее жизнь больше, чем он уже имел.

Его руки сжались в кулаки. Боги, даже мысль о том, чтобы быть без нее омрачила его настроение. Он бы не отступил от этого курса, как бы то ни было. Через его страдание он знал бы, что Хайди жила, как ей предназначалось. Счастливо. Наконец.

Секреты немного всхлипывал, и Амун нахмурился. Разве демон не хотел терять Хайди, также? Я думал, что ты испугался ее. Он был достаточно осторожен, чтобы удержать мысль в свое голове.

Прозвучало другое хныканье.

До него дошло. Ты еще не закончил копаться в ее сознании.

Демон не дал никакого ответа, но в ответе не было необходимости. Он знал.

Он и Секреты никогда не вели настоящего разговора, и он едва мог поверить, что они (почти) делают это сейчас.

Хотя неважно. Мы не можем держать ее. Для ее же блага, мы не можем удерживать ее.

Как будто почувствовав направление его мыслей, Хайди попыталась сесть. Амун держал крепко, вынуждая ее остаться напротив него.

Спи, любимая. Мы поговорим позже.

- Обещаешь?- спросила она, слово было невнятным от усталости.

Обещаю

- Ладно.- Она не заметила, что он не уточнил, что они будут обсуждать, и обмякла, погружаясь в глубокий сон.

Глава 21

Что-то твердое и неумолимое тряхнуло Хайди, вырывая из самого мирного сна в ее жизни. Она постаралась отодвинуть нарушителя прочь. Но тряска продолжалась. Она чертыхнулась и, моргая, открыла глаза и увидела Амуна, нависшего над ней; его лицо было напряжено, черный взгляд непроницаем.

Он прижал палец к ее губам, прежде чем она сумела сказать хоть слово. Там