Мики посмотрел в сторону.
— Теперь уже никто не трепещет.
Элли рассердилась на себя за то, что позволила себе дразнить его. Мики этого не заслуживал. Она нежно дотронулась до его лица. Посмотрев на этого румяного голубоглазого мальчишку, никто бы уже не догадался о том, что именно он был когда-то ужасным монстром по имени Макгилл, хотя Элли то и дело видела в нем черты чудовища, проявлявшиеся в той или иной ситуации. Он все так же легко терял самообладание и продолжал держать руки на манер клешней. Порой он по-прежнему относился к миру так, словно ему кто-то был что-то должен. Чудовище продолжало жить в его душе, и иногда это отражалось на лице мальчика, привлекательном по любым мыслимым меркам, придавая ему печальное выражение.
— Таким ты мне нравишься гораздо больше.
— Думаешь, я сразу растаю? — спросил он и улыбнулся, потому что давно уже «растаял», и оба они знали это.
«Я хочу, чтобы ты помогла мне снова стать человеком», — попросил ее Мики, когда перестал быть чудовищем.
Элли старалась сделать для него все, что было в ее силах. Мало-помалу человеческие черты возвращались к нему. Когда Мики улыбался так, как несколько секунд назад, Элли видела: он делает успехи. Сколько времени прошло с того дня, когда Мики вновь обрел человеческий облик? Как это обычно случалось в Стране, дни сливались в бесконечную ленту, и вряд ли кто-нибудь мог сказать наверняка, сколько их минуло. Несколько недель? Месяцев? Лет? Нет, пожалуй, года еще не прошло!
— Ну, что скажешь? — спросил Мики. — Я привез тебя домой. Как думаешь, это помогло мне продвинуться?
— Безусловно.
Даже когда Мики действовал в интересах другого человека, о себе он не забывал. При других обстоятельствах Элли почувствовала бы раздражение, но ее успокоила мысль о том, что он все равно привез бы ее сюда, даже если бы это никак не затрагивало его интересы. Этим-то он и отличался от сестры: пока Мэри прикидывалась, будто интересы детей для нее превыше всего, на самом деле она делала только то, что шло на пользу лично ей.
— Не забудь, даже я не смогу помочь тебе выбраться из земли, если начнешь тонуть там, — предупредил Мики. — Помни о том, что дома ты будешь проваливаться так быстро, что у меня не будет времени даже схватить тебя за руку.
— Я помню.
Элли знала, как опасно идти домой. Об этом в своих книгах предупреждала Мэри, в традиционной для ее писанины поучающей манере. У человека от чтения ее книг появлялось чувство, будто все, кроме автора, больны легкой формой кретинизма. Однако Элли не нуждалась в предостережениях Мэри, чтобы понять, насколько рискованно идти домой; ей было достаточно примера Мики, для которого визит к родителям чуть не окончился вечным ожиданием в недрах планеты.
Он не раз говорил ей о том, что дома воздействие силы земного притяжения на призраков многократно усиливается. Чем ближе к дому, тем больше поверхность земли похожа на зыбучие пески. Мики рассказывал Элли о том, как они с сестрой отправились домой сто лет назад, вскоре после того как умерли. Узнав о том, что жизнь дома продолжается после их смерти, Мики провалился под землю мгновенно, не прошло и секунды. Мэри тогда удалось каким-то образом спастись. Участь, постигшая брата, миновала ее, и Мэри так и не узнала, каково это — медленно падать к центру Земли.
Но Мики обнаружил в себе необыкновенный талант. Вполне возможно, других призраков, наделенных такими способностями, в Стране и не было. Он обладал такой силой воли, что смог изменить себя ради возможности выбраться на поверхность. Его руки превратились в клешни, которыми он цеплялся за землю, а тело покрылось толстой кожей, испещренной шрамами и язвами, как поверхность Луны — кратерами. Он стал чудовищем, способным преодолевать силу притяжения, и начал подниматься к поверхности планеты. Спустя десятки лет он выбрался. Такое не удавалось больше никому — ни до, ни после.
Но все это осталось в прошлом. По воле судьбы он снова превратился в мальчика Мики, и ему пришлось заново привыкать к человеческому облику. В каком-то смысле они оба были новичками — Элли попала в Страну сравнительно недавно, а Мики лишь некоторое время назад стал человеком.
Но мысль о доме не оставляла Элли. Она пыталась забыться, странствуя с Мики, но не могла: ей по- прежнему казалось, что какое-то важное дело осталось незавершенным. Когда Элли попала в Страну, она думала, что вернуться домой просто необходимо. Но время шло, Элли пришлось пережить множество опасных приключений, и в какой-то момент ей стало казаться: попасть домой она всегда успеет. Девочка раз за разом откладывала это дело, но всегда помнила о конечной цели путешествия. Разница между ней и другими призраками была в том, что она так и не смогла забыть свою земную жизнь. Элли по-прежнему твердо знала, как ее зовут и кто ее родители.
Элли не понимала, чем она отличается от других. Даже в книгах Мэри, в которых, казалось, можно найти информацию обо всем, об этом ничего не говорилось. Но не стоило забывать и о том, что Элли обладала нетипичными для призрака особенностями. Почему именно она наделена талантами, которыми не мог похвастаться никто другой, Элли не знала. К примеру, она могла вселяться в тела живых людей. В мире живых это называется «одержимостью», но Элли была против такой терминологии, ей больше нравилось говорить: «Я вхожу в тела людей». Действительно, она не была демоном, жаждущим заполучить душу живого человека, чтобы увлечь ее в пучину зла. Элли просто «одалживала» чужое тело, да и то лишь тогда, когда решить поставленную задачу иным способом было невозможно.
Всадники медленно двигались по старомодной главной улице города Кэйп Мэй. Вокруг, словно призраки, молчаливые и размытые, сновали живые люди. Сквозь лошадь проезжали автомобили, но Элли и Мики так привыкли к этому, что едва замечали царящую вокруг суету. Даже Шило, единственная в мире ныряющая лошадь, научилась не обращать на это внимания.
— Здесь налево, — попросила Элли.
Они свернули на улицу, на которой девочка когда-то жила. Элли всегда казалось, что при виде этого места душа ее наполнится радостью, но вместо этого в ней зародился и стал быстро расти страх.
Что, если папа не выжил после того страшного лобового столкновения? Что, если он отправился вперед по тоннелю, в конце которого горит свет, оставив маму и сестру горевать не только об Элли, но и о нем самом?
— Что с тобой? — спросил Мики, поняв, что с ней что-то происходит.
Возможно, она слишком крепко прижалась к нему, а может, просто их души стали настолько близки, что чувства Элли передавались ему.
— Нет, все нормально.
Элли знала, что причиной ее страха было не только нежелание столкнуться с неизвестными, быть может, ужасными событиями, произошедшими в семье. Она вспомнила о лежавшей в кармане монете. Когда Мики подарил ей истертый металлический кружок, Элли сжала его в руке и почувствовала, что монета холодна как лед. Это означало, что девочка не готова покинуть Страну затерянных душ. Возможно, она не готова именно потому, что не была дома и не знает правды о том, что там произошло. Все время, пока девочка находилась в Стране, она знала, что должна пойти домой, но старалась оттянуть решающий момент.
Элли чувствовала, что там ее путешествие может окончиться.
Она узнает, что с родителями, и ничто больше не будет удерживать ее в Стране затерянных душ. Когда она в следующий раз зажмет в кулаке монету, та окажется теплой. Элли знала, что сначала ей захочется сопротивляться желанию уйти навсегда, но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно она сожмет кулак покрепче и отправится в путешествие.
И тогда ей больше не видать Мики.
По всем этим причинам визит в Кэйп Мэй был для нее событием долгожданным, но пугающим. Делиться с Мики этими тяжелыми мыслями Элли не стала, слишком уж личными они были.
Они стояли на улице, и Элли вдруг почувствовала укол в груди. Девочка знала, что мертвым не бывает больно, но иногда даже призраков одолевают эмоции столь бурные, что из-за них начинаются фантомные боли.
