– Нет-нет, Марджи, как я могу?
Несколько секунд длилось молчание, потом дрожащий голос произнес:
– Ну пожалейте меня, Алекс! Приезжайте!
– Нет-нет, Марджи, как я могу, если просто не могу! – Он повесил трубку.
10. Опять фиддлстикс
Вдруг через несколько дней ситуация с фильмом разрешилась сама по себе, и самым неожиданным образом. Разразился новый сильнейший скандал в администрации. Нечто вроде Ирангейта, только с той разницей, что на этот раз все раскрылось сразу. Опять сработала диспропорция и дезориентация власти в демократической супердержаве. Снова оказалось, что империя не может существовать без тайных операций, в то время как демократическая структура требует полной гласности.
На этот раз речь шла о подспудных нарушениях торговых санкций против режима апартеида ЮАР в обмен на ее существенные услуги проамериканским повстанцам в коммунистической Анголе. Разоблачительницей снова оказалась «Вашингтон пост», сумевшая за последние десятилетия, несмотря на повышенную влажность в долине Потомака, вырастить крепкую школу журналистов-сыщиков. В первой же публикации, занявшей половину головной полосы и целый разворот внутри основной секции, имя Эдмонда Пибоди упоминалось по крайней мере две дюжины раз. Фигурировали также и его портреты: один персональный, один на заседании совета «Старой Конторы», один с министром важных дел, а один даже с миловидной женой и очаровательной собакой.
В отличие от полковника морской пехоты Оливера Норта, Пибоди, который, к удивлению Алекса, оказался еще и полковником авиации, то есть коллегой полковника Денисова из намечавшегося сценария, темнить не стал, а при первой же возможности заявил следующее: «Существуют некоторые обстоятельства, когда некоторые органы не могут выносить некоторые свои операции на обсуждение конгресса. Некоторые акции против апартеида мы также не могли выносить на открытое обсуждение, чтобы не сделать их полностью бессмысленными. Требования бескомпромиссной гласности в работе некоторых учреждений ставят под вопрос само существование этих учреждений. Period». Последнее словцо означает нечто вроде русского выражения «И точка!». В данном контексте вполне уместно было бы добавить к нему уже полюбившийся нам fiddlesticks. Фиддлстикс – и точка!
Уставшее от Ирангейта общество на новый скандал реагировало довольно вяло, однако газеты и телевидение не без злорадства сообщали, что «Старую Контору» трясет от крыши до подвалов. Как глубоки последние, никто все-таки не знал. Промелькнуло сообщение, что Пибоди отстранен от должности, но не падает духом. Какая-то корпорация уже предложила ему кресло, в котором он будет получать в три раза больше своей учрежденческой ставки. Вот почему люди уходят из правительства в таком хорошем настроении, комментировал комедиант Джонни Карсон. Там, очевидно, только и мечтают, когда их выгонят с позором. Таковы курьезы демократии, господа: столпы отечества трясутся, критиканы и насмешники укрепляют авторитет.
Прощай, Пешавар, подумал Александр, как только прочел первую разоблачительную публикацию. А ведь Пешавар уже несколько дней казался ему каким-то лермонтовским Кавказом. Уехать в Пешавар – вот идеальный ответ на чей-то отъезд в Ирак! Там, в Пешаваре, вся моя неразбериха уляжется, останутся только горы, граница, война, диктофон, видеокамера, лэптоп. Никто не будет знать, где я. Можно было бы обмануть даже поэтическую сучку Мирель. Назначить ей свидание, в последний раз поддаться искушению и сразу улететь в Пешавар. Теперь прощайся со своим Пешаваром, сказал он себе, сворачивая газету. Теперь все у тебя начнет утекать из рук. Плавиться, смердеть и утекать.
Антигерой страны полковник Пибоди однажды ему позвонил: «Я просто хотел сказать, Алекс, что очень сожалею о случившемся. Хотите верьте, хотите нет, но мне больше всего будет недоставать моего скромного участия в вашем со Стивом замечательном проекте. Все-таки верю, что он воплотится в жизнь. Чапский – это настоящий генератор идей. А вы просто редкий художник. Всего вам хорошего и огромный привет от жены. Она полностью разделяет мои чувства».
Остался только Чапский. Теперь по логике вещей и он начнет плавиться, смердеть и утекать. И впрямь, Чапский в лучших традициях режиссерского сословия сразу после скандала исчез с горизонта. Прекратились ночные звонки с заливистым вываливанием переполнявших толстое пузо идей, с шутками в лучшем варшавско-чикагском стиле: «Hallo, old chap, this is your old Chapsky!» [178] Переборов гордыню, АЯ сам позвонил в Эл-Эй. Любезнейшая секретарша сказала, что босс сейчас «за морями», но как только появится, ему будет немедленно доложено о звонке мистера Корбаха. В голосе ее Александру послышалась нотка сожаления. Впрочем, какие могут быть эмоции у этих автоматов любезности.
Наконец Чапский позвонил. Почему-то из Афин. Он был явно в своей сумрачной фазе: ноль хохм, ноль уменьшительных, ноль мата. Он через час вылетает и завтра к полудню будет в международном «Даллас», откуда через три часа продолжает в Калифорнию. За это время мы можем с тобой поговорить ad tempora, ad mores. Если можешь, приезжай, я буду ждать тебя в баре «Дипломат». При такой странной необязательности можно и не ехать, но все-таки нужно поставить точки над «i» или, по-русски говоря, над «е». В назначенное время он вошел в названный бар и сразу увидел Чапского, сидящего в облачке табачного дыма за отдельным столиком. Грузная фигура славянского эмигранта. Мешки плеч в дерюжном свитере. Отвисшая саркастическая губа. Ну, вот видишь, Саша, какая получается пся-крев. Все рухнуло со «Старой Конторой», и наши инвесторы, бляди, сразу разбежались. Как видно, кино подсознательно мечтает о сильной руке.
В баре было неуютно. Бестолковые официантки таскали салаты и пиво. Явилась баскетбольная команда, двенадцать огромных пацанов скопились у стойки, выпяченные зады нависли над столиком наших героев; среди них был один гений игры, позже прогремевший на всю страну смертельной передозировкой крэка.
Я тебе не звонил, потому что надеялся еще на один вариант. «Путни продакшн» поставила наш проект на обсуждение совета. Большинство было «за», но тут явился один гад, у которого толстый пакет акций. Вот видишь как. Вот так. Ну, в общем... Прости, мысль куда-то в сторону потекла, в клозет. В общем, еврейская везуха. Этот тип говорит: русский проект только через мой труп. Такое, видишь ли, непреодолимое препятствие, проспиртованная лошадь. Оказывается, его в Москве вашей сраной обидели. Он ждал, что ему прямо у трапа красный ковер раскатают, все-таки всемирный богач приехал с идеями сотрудничества, а его никто даже не встретил в аэропорту. Ты лучше меня знаешь этих распиздяев из Госкино. Он в лучшую гостиницу направился, а его и в худшей не ждут. Так оказался миллиардер один среди варварской толпы. Довольно острое ощущение, не находишь? Оно тебе знакомо? Да откуда, Саша? Хорошо, не уточняй. Главное состоит в том, что именно таким идиотским образом «комухи» подрубили твой «Звездный восьмидесятых». Чапский посмотрел на часы и вылил в себя остатки пива. Пора на посадку. Корбах заплатил по счету, и он не возразил.
11. Промежуточные или окончательные?
Все вокруг подводило нашего АЯ к какому-то промежуточному, если не окончательному, итогу. Разрушена любовь. Разрушен проект. «Черный Куб» как-то перекосился, как будто спицу свою потерял и осел на банальную поверхность. Коллеги смотрят какими-то странными взглядами. Может быть, Саламанка уже настучала про «порошки счастья»? А где, кстати, эта Мата Хари мировой революции? Может, сделала харакири в своей проституции? Товарищ, верь, не трилла ради (это от русского «триллера»), не гонораров жирных для, не в ожидании награды мы вспоминаем эту... правильно, читатель – рифма проста. Исчезла даже и эта баба, а ведь не помешала бы теперь, когда спорный вопрос отпал. Обещала появиться через пару дней, а отсутствует уже пару недель.
Но вот звонок в ночи: она! Малость охрипла то ли от водки, то ли от избытка рокочущих и рычащих в родной речи. Да вы откуда, комрад Саламанка? Из Пешавара, хохочет она. Сидим тут, вас поджидаем. Не дождетесь, мы не приедем. Вы лучше ко мне приезжайте, потрахаемся. Что за наваждение эта чертова шпионка! Реальный ли это субъект текущей биологии? Не померещилось ли Александру Яковлевичу? Не кошмарчик ли это той вогнуто-выгнутой сексуальности, что вечно тлеет в нем чеховской чахоткой?
– Значит, капитулировали, мистер Корбах? Детки вам, значит, дороже мировых шедевров? – Странное какое-то разочарование льется теперь из Пешавара или из телефонной будки возле кино «Двуликий Янус». Казалось бы, ликовать надо: вот, мол, как перед нами трепещут отщепенцы, ан недовольна офицерша, как
