счел, что это ненормально, и отправил к нам. На ней был испытан препарат ганизотрапол 34678, новая версия.
— Мы забираем ее к себе! — решительно сказал человек в сером костюме, я узнал куратора. — Наблюдать за ней вы и у нас сможете, а нам такие зверюги нужны, в спецгруппу. Готовьте на нее документы!
Я долго лежал без сна, потрясенный — сколько пришлось испытать этой девушке, по сравнению с ней мои проблемы, казалось, были более мягкими… И она еще умудрилась не потерять то человеческое, что при рождении закладывается в нас природой — жалость, сострадание, привязанность… А может, только прикидывается?
Я посмотрел на сопящую рядом девчонку, погладил ее по голой спине, она шевельнулась, слегка похлопала меня по бедру рукой и снова крепко уснула. Я улыбнулся — жизнь налаживается? Посмотрим…
Утром мы отправились в магазин — одеваться. Ходить одетым как лох и прикинутой как проститутка было очень неудобно и неприятно.
Телефон все не звонил и не звонил, я даже проверил — он вообще-то включен или нет? Включен.
В магазине подобрали приличную одежку. Мне слаксы, хорошую голубовато-серую майку, приличные кроссовки — мою стандартную одежду. Заря купила костюм с шортами, только не такими вызывающими, как были на ней, а свободными и элегантными. Косметика у нее в сумочке была, так что покупать ничего не пришлось.
Покупки выбили из нашего бюджета приличную сумму, но денег оставалось еще достаточно, правда, практически одни доллары, надо было обменять.
Подумали — а почему не совместить полезное и полезное? Я спросил у прохожего, где тут ближайший обменный пункт, и мы пошли в указанном направлении.
Через минут пятнадцать я увидел старинное здание — там вроде как находился почтамт, а за одной из дверей расположился обменник, у которого, как и всегда, шастали подозрительные личности.
Мы с Зарей обменялись взглядами, и она сказала:
— Давай я схожу, а ты постой снаружи, посмотри.
— Уверена? — с тревогой спросил я.
Заря грустно улыбнулась и подмигнула мне.
— Расслабился на воле? Забыл, кто я такая? Уверена… мне надо поактивнее участвовать в задании.
Я остался наблюдать возле выставленного на улицу прилавка с пирожками и различным печевом, изображая, что прогуливаюсь и выбираю — чего бы купить, а Заря, коротко переговорив с одним из «жучков», молодым парнем совершенно аферистского вида, вошла в соседний подъезд здания.
Через минут пять туда направился еще один парень — похоже, из этой же группы, и, заглянув, сказал что-то, зашел и исчез внутри.
Минуты три спустя из дверей вышла Заря, отрицательно качнула головой и пошла вниз по улице — там был скверик с густыми кустами и поваленными добрыми гражданами урнами у входа.
Я последовал за ней, наблюдая за происходящим, и увидел, как из дверей, где происходил обмен, выскочили двое парней, подбежали к трем типам, стоящим чуть поодаль, и все пятеро бросились за Зарей вдогонку.
Я чуть прибавил шагу, чтобы успеть к кульминации всего действа.
Зайдя за чугунную решетку заплеванного скверика, сориентировался по направлению — в углу сквера было место, прикрытое большой ветлой, опускающей ветви до самой земли, оттуда слышалось пыхтение, стоны и хруст. В ожидании я остановился, и через минут пять оттуда вышла элегантная, ничуть не вспотевшая Заря, которая тихо обронила:
— Валим отсюда по-быстрому, я тебе потом все расскажу.
Мы быстрым шагом вышли из сквера к дороге, поймали тачку и через пятнадцать минут уже сидели на набережной под колокольчиком навеса и ожидали заказ, сделанный официантке в белом кружевном передничке.
Официантка, приятная, милая девушка лет двадцати, принесла нам мороженое, посыпанное орехами, и, спросила, не нужно ли чего еще. Мы отказались, официантка ушла, и больше нас никто не беспокоил — было позднее утро, солнце вовсю грело набережную, вбивая острые лучи в раскаленный асфальт, так что народу в кафе почти не было.
Заря открыла под столом сумочку и показала мне толстые пачки денег.
— Улов. Теперь живем. А они нет! — Она усмехнулась. — Как ты и предполагал, меня тут попытались кинуть. В подъезде я отдала ему штуку баксов, парень пересчитал деньги, передал мне российские рубли, я пересчитала — не хватает. Отдала ему для пересчета — старая как мир схема! — тут заглядывает второй и говорит типа с укоризной этому придурку: «Я же тебе говорил, не меняй деньги! Это незаконно!» Первый сунул мне назад доллары — я сразу увидела, что уже подменил какими-то зелеными принтерными ушлепками.
Он попытался слинять, но я врезала ему — не наповал, но так, чтобы не ушел. Второй, видя это, со словами: «Ты че, тварь, охренела?!» заскочил внутрь и тут же получил от меня горячего.
Я забрала у них деньги, положила в сумочку, а придурков оставила там валяться — подъезд жилой, люди рядом, нельзя было убивать, кипеш поднимут. Одна бабка, услышав шум драки, высунулась из квартиры и пригрозила вызвать милицию. Вот я и решила увести этих типов в безопасное место. Получилось еще лучше — они прихватили группу поддержки, видать, побоялись уже вдвоем лупить слабую девушку, — Заря весело рассмеялась, — ну а за кустами я их положила. Вот еще травматика, взяла на всякий случай. Может, выкинуть? Тяжелый, зараза, таскать его замучаешься. Пытался на меня направить, болван… Давай-ка пересчитаем, чего там у нас… — Заря несколько минут пересчитывала толстые пачки и наконец с удовлетворением подытожила: — На конфеты точно хватит — около восьмисот тысяч. Неплохо поработали! Тот случай, когда работа приносит и удовольствие, и хорошую прибыль!
Я покосился на девушку, с детски довольным выражением лица слизывающую с пухлых губ растаявшее мороженое, помедлил и, решившись, спросил:
— Скажи, а ты действительно испытываешь удовольствие, убивая людей?
Заря отложила ложечку, откинулась на спинку стула и с неудовольствием воззрилась на меня.
— Все было так хорошо! Ну зачем вам, мужикам, всегда надо все испортить? Зачем лезть в душу и ковыряться там? Ну вот зачем сейчас ты это спросил? Если я скажу, что получаю удовольствие, ты меня бросишь и уйдешь с гордой рожей? А если скажу, что нет, ты забудешь о том, что я профессиональная убийца, положившая десятки людей? Ты с какой целью это спросил? Испортить мне настроение? — Заря явно рассердилась и чуть не шипела, как кошка. — Да, я испытываю удовольствие, убивая этих подонков! Они мне всю жизнь сломали! Вместо того чтобы учиться в университете, скакать в ночном клубе и кататься на красивой папиной машине, я кочевала из детского дома в психушку, меня били, насиловали, унижали, мучили, надо мной проводили научные эксперименты изуверы в белых халатах — что я должна сейчас чувствовать, уничтожая этих подонков на улицах, скажи мне! Раскаяние? Стыд? Нет у меня давно уже стыда! В детдоме отучили стыдиться. В психушке, когда меня, привязанную к кушетке, насиловали санитары и приводили ко мне гастарбайтеров, продавая мое тело по двести рублей за акт. В яме с дерьмом я оставила свой стыд, стараясь дышать носом и думая о том, что, наверное, когда тебя, голую, прилюдно бьют палкой — это очень больно и стыдно. Ты удовлетворен ответом, мой добрый напарник?
Я помолчал, глядя в ее яростные глаза, и с сожалением сказал:
— Прости меня. Я такой же, как ты… почти. Забыл на короткое время, кто мы такие и что мы делаем, расслабился. Мне приятно с тобой, и я на минуту представил, что мы просто влюбленная парочка, где-то на юге в отпуске отдыхающая в свое удовольствие. Наверное, я безнадежный дурак, романтик и идеалист по жизни. Прости.
— И ты прости… — вздохнула Заря. — Набросилась на тебя ни за что. Ты-то ни при чем тут, жизнь такая у меня удалась паскудная, вот и виню всех, кто под руку попадется. А мне с тобой хорошо, есть у тебя какая-то основательность, этакая порядочность, вбитая папочкой и мамочкой. Что, я что-то не то сказала? Напомнила о чем-то? Ну вот… обменялись любезностями… прости. Давай не будем больше начинать
