она умерла от горя, это они устроили фарс с актрисой, которая два года изображала мою мать, — вот небось смеялись над этим болваном Колдуном! Как выражается контингент СИЗО: «Я должен спросить с них, как с сук!»
Как хорошо все начиналось — я лечил людей, вереницей идущих ко мне в дом, думал, что так будет до конца жизни… мнил себя этаким великим лекарем… и чем это закончилось?
Нет, за эти два года, что провел на Базе, я тоже лечил людей. Ко мне приводили каких-то личностей в масках, я снимал с них порчу или говорил, что порчи на них нет, и эти субъекты исчезали из моей жизни как тени — я не знал и никогда не узнаю, кто это был. Их были десятки, а может, и сотни — подозреваю, что на этих сеансах побывало все руководство страны, все олигархи, их жены, дети, родственники, друзья… возможно, и не безвозмездно. Но это было самым легким из моих занятий на Базе, в часы, когда профессор и куратор исследовали мой талант экстрасенса. Остальное было просто отвратительно. Впрочем, все ли?
Я посмотрел направо, Заря лежала полузакрыв глаза и тоже о чем-то думала, и думы эти, похоже, были невеселыми.
Протянул руку и погладил ее по гладкой смуглой коленке, девушка повернула ко мне голову и вопросительно приподняла брови, а я подмигнул ей:
— Ничего, прорвемся! Ты в бубен наш магический поглядела? Как маршрут наш проляжет?
— На Уфу, Магнитогорск, там уже на местности определимся. Объект находится в двух километрах на юго-восток от некоего поселка Александровский. Надо будет договориться с кем-то из местных оставить машину у них во дворе и пройти пешком эти два километра.
— Э-э-э… Лен, ты отстала от жизни, там туристический комплекс какой-то, я читал — можно вагончик снять, а значит, поставить машину. Не надо нам никаких частников. Поедем на турбазу «Аркаимские просторы». От Магнитогорска сто пятьдесят километров, а там на турбазу, и на месте уже определимся, что и как.
— Ну вот, а чего тогда спрашивал, если и сам знаешь? — фыркнула девушка.
— Чтобы ты отвлеклась от мыслей всяких невеселых, а то что-то ты совсем загрустила.
— Загрустила? Наверное… так, вспомнилось кое-что… — На лицо моей напарницы легла тень, оставившая жесткую складу у пухлых губ. — Нехорошее, из прошлого. Ну да не будем об этом! Все наше — впереди! Жми на газ, Серега! Дави этого гаишника! Не хрен ему на нас тыкать этой чертовой трубой!
Я нажал на газ, и наш динозавр, взревев мотором, пролетел мимо безуспешно пытающегося остановить нас своей полосатой палкой гаишника в сдвинутом на затылок кепи. Его полное лицо искривилось от злости, он запрыгнул в машину к своему напарнику, и они, включив «люстру» и сирену, погнались за нами на раздристанной «пятерке», выжимая из своего аппарата все что можно и нельзя.
Я слегка прижал газ, динозавр засопел, и скорость быстро установилась на ста восьмидесяти километрах.
Подмигнул девушке:
— Хорошо идет старичок! Умели делать вещи в четырнадцатом году! А ты жаловалась — старье дали. Видала, как мы ушли от этих лохов?
— Видала, — усмехнулась Заря, — сейчас они там просто кипятком писают от злости. Кстати сказать, в пяти километрах впереди стационарный пост ГАИ, учти. Там могут устроить встречу.
— А ксивы на что? Готовь ксиву, моя в нагрудном кармане. Не перепутать бы — им надо ксиву комитетскую совать, ментовскую они похерить могут. Ты кто там по званию?
— Обидели, гады! Лейтенанта дали!
— Хех! А я старший лейтенант! Прошу любить и жаловать!
— Вечером полюблю! Впрочем… можно и сейчас… — Заря, хихикая, полезла на меня и стала расстегивать мне штаны, я отбивался рукой, одновременно держа другой руль и стараясь не упустить машину с дороги — скорость-то была дурная, под двести!
— Отстань, развратница! Отстань, нимфоманка! — Меня душил смех, и я с трудом боролся с девчонкой, защищая свои сокровенные органы. — Вон менты нарисовались, щас сдам тебя за развратные действия в отношении старшего лейтенанта ФСБ!
— Ага! Так-то, не буди лиха! Застегивай ширинку и готовься — там на посту вон как чего-то бегают, как идиоты, похоже, нам готовят встречу. Колдун, аккуратно, они там полосу стелят, типа нас останавливать взялись. Вот придурки… снижай ход.
— Лен, ты там это… не мочи их, разберемся, если что, и так, без крови, ладно?
— Ты что, маньячкой меня, что ли, считаешь? — Девушка поджала губы, потом не выдержала и фыркнула. — Видел бы ты свое лицо, когда я тебя пыталась соблазнить на ходу! Как будто сердце вырвать у тебя собралась!
— Ну сердце не сердце, а эти органы как-то еще нужны! — тоже фыркнул я и сосредоточился. — Внимание, как бы палить по нам не начали! Вон какие рожи серьезные!
Поперек дороги лежала лента с торчащими из нее полыми шипами, наехав на которую можно было и диск пробить навылет, шлагбаум, сделанный из металлической трубы, был опущен, а возле стальной будки притаились два милиционера с автоматами наготове.
— Слушай, моя дорогая, нас, случаем, не за бандформирование приняли? Только гранатомета не хватает для полноты картины! Чего это они бегают как муравьи? Глянь, там и маски-шоу выстроились! Осторожно, как бы чего не вышло…
Вперед вышел милиционер с полосатым жезлом, и нас стали окружать люди в масках, с направленными на нас автоматами. Послышался голос из мегафона:
— В джипе — медленно выйти из автомобиля, держа руки на виду! При попытке бегства открываем огонь на поражение!
— Упс! Хрень какая-то! Это пахнет не бегством от ментов, — нервно хихикнула Заря, — нашпигуют свинцом — пикнуть не успеем!
— Не дергайся. Достань свою книжицу и держи ее развернутой в руке. Руки подними вверх. Я сделаю то же самое. Спокойно, выходим!
Открыв дверцу автомобиля, вышел под дула автоматов, держа руки вверх и громко крича:
— Свои! Удостоверение в руке!
Но — бесполезно. Я не успел сделать и шагу, как на меня обрушился удар прикладом — если бы я не увернулся, мне бы точно сломали ключицу.
Сломать не сломали, но проехались по плечу зверски болезненно, разорвав кожу и порвав дорогую футболку, купленную мной в хорошем магазине.
Взревев от боли и ярости, совершенно на автомате я выбил оружие у противника и, выкрутив ему руку приемом айкидо, метнул через дорогу.
Второй нарвался на прямой удар в челюсть и осел у моих ног, третий, наверное, долго не будет удовлетворять свою женщину — сплошной синяк в паху этому не способствует. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы мужской голос не проревел в мегафон:
— Прекратить безобразие! Остановиться! Не трогайте его, идиоты!
— Кто кого трогает?! — возмущенно крикнул один из бойцов, неохотно отходя от меня и щупая пульс лежащего на земле напарника. — Если ты, гаденыш, его убил, я тебя лично пристрелю!
— Не убил, — холодно сказал я, возмущенно оглядывая порванную футболку и начавший наливаться синевой и кровью порез на плече. — А надо было убить! Козлина, такую майку классную испортил! Что, дебилы, не слышали, что я вам кричал про удостоверение в руке? Идиоты, правильно ваш начальник сказал! Я старший лейтенант госбезопасности, вот удостоверение! Ну и идиоты… где вас, дебилов, набирают? В охранных структурах города Пердяевска, что ли?
— Сам идиот! — окрысился боец, стянувший с себя черную шапку с прорезями. — Какого хрена у ментов на трассе не остановился?! У нас ориентировка на разбойное нападение — черный джип, полный кавказцев с оружием, что мы должны были подумать? Сам-то башкой думаешь или нет? Вы, б…, комитетчики, ментов в хрен не ставите, стремно остановиться было, что ли? Теперь разборок и отписок, б…, на весь вечер! Чтоб ты лопнул, летеха хренов! — Мужик хлопнул в сердцах маской об асфальт и зашагал к будке КП.
Побитые мной его соратники тяжело поднимались с земли — само собой, я не стал их убивать, нам до
