Я подвинула плетеное кресло поближе к маленькому круглому столику.
— Здесь живет Ариша, — победоносно заявил Илья.
— Вы переселились в Париж? — обрадовалась я.
— Мы разошлись, но у нас хорошие отношения, она хотела жить тут, ну я и купил ей тут квартиру. Вот иду к ней в гости. — Илья посмотрел на часы. Я должна была, судя по жесту, их оценить, но я же не разбираюсь.
— А Тим?
— Тим уже взрослый, программист, полиглот, — Илья достал бумажник (ну конечно, из какой-то кожи игуаны ярко-зеленого цвета, это же Илья!), вынул оттуда фотографию Тима.
— На тебя похож.
— На меня — ты ничего не понимаешь, он сногсшибательный, в него влюбляются все девчонки, все до одной, мне бы так! — он опять засмеялся своим фирменным смехом.
— Погоди, ты говоришь «купил квартиру» — это же бешеные деньги! Рассказывай, как разбогател.
И Илья стал рассказывать. Как всегда, невероятную историю. Поселились они с Аришей в Америке, как жить — неизвестно, устроиться бы на телевидение, как в Москве, но кто ж возьмет! Ариша стала преподавать русский язык в школе, а Илья что ж, только и пригоден, чтоб быть носителем языка?
— У меня возник план: я позвонил владельцу самой престижной (еще бы — Илья и не самой!) американской телекомпании. Трубку взяла секретарша, спросила, кто, по какому вопросу, сказала: «Он вам перезвонит», и так я звонил каждый день, и диалог повторялся в неизменном виде. Никто, понятно, не перезванивал. Так продолжалось месяц, в какой-то момент она стала со мной разговаривать как со знакомым. И однажды он — он, сам — перезвонил. Я был уверен, что так будет.
— А я бы думала, что секретарша однажды тебя пошлет.
— Это же Америка! — поднял палец Илья. — Она честно передавала ему, что звонит Илья Обломов, фамилия запомнилась, он не мог не заинтересоваться, что за русский его добивается. Я ведь ей рассказывал, что мы знакомы.
— Понтярщик!
— С этими советскими представлениями я бы далеко не уехал. — Илья поднял стакан с пастисом. — Чокнемся? Тост будешь говорить?
— Сам ты чокнутый, рассказывай, чем кончилось. Звонит он тебе и…
— …спрашивает, где я (а я близко, в получасе езды, мы с Аришей уже получили права и купили «Форд»), сожалеет, что сегодня, завтра и послезавтра занят, а потом и вовсе летит в Нью-Йорк, в 12 пи эм у него ланч в отеле
— Чудеса, принять приглашение от неизвестно кого.
— А я ему напомнил, как он приезжал в Москву — он же приезжал, я его даже видел издали, — и ему должно было стать неловко, что он забыл мое имя. Хотя русские имена такие странные…
— Ну? И ты полетел через полстраны в Нью-Йорк?
— Я не просто полетел. Я взял все деньги, которые у нас были, — купил себе костюм и галстук от Армани, дорогие ботинки, портфель, фальшивый «Брегет» у китайцев — сейчас не фальшивый, не думай, — он снова блеснул запястьем, — заказал в Нью-Йорке лимузин на десять минут… — он улыбнулся, — лучше было бы на две, но у них минимально десять, и к 12 пи эм подъехал на лимузине к отелю. Швейцар открыл мне дверцу, я назвался, меня проводили к нему, мы обнялись как два старых друга — он меня, как я и предполагал, «вспомнил».
— И что, он сразу предложил тебе стать его заместителем?
— Он предложил мне стать продюсером. Я же так и представился, как продюсер. Сказал, что приехал в Штаты, чтоб набраться опыта, и он тут же предложил, представляешь?
— А если б не предложил?
— Разве в дважды два четыре есть «если»? Если догадаться, что четыре состоит из дважды два, — он опять засмеялся.
— Значит, теперь ты телепродюсер.
— Ничуть.
— Как?
— Я быстро понял, что это не мое, но мне важно было, чтоб остальные не понимали этого как можно дольше. У меня была фора — меня взял сам хозяин. И я наконец-то получал зарплату, большую зарплату! Отдал долги, купил дом, чувствовал себя на седьмом небе, у меня появились связи — до этого я не знал здесь ни одного человека. Мне предложили поучаствовать в бизнесе с Россией, я попробовал, получилось, — он сделал паузу, — и до сих пор получается.
— И какой у тебя бизнес?
Илья перешел на свой «инопланетный» полушепот, который я сразу вспомнила: вроде говорит, а не слышно. Но это было длинный перечень, с риэл эстейтом, отелями, ресторанами, акциями и чем-то еще.
— Стихи еще пишешь? — Мы допили пастис, Илья незаметно скосил глаза на часы и показал официанту, чтоб несли счет.
— Сейчас да, пишу. Но никому не показываю. Стихи пишут, чтоб приманить. Любовь или еще что… Великие стихи весь улов забирают себе, а если такие, как у меня, — действует. Я как раз в поисках любви. — Он говорил с той, сугубо ему присущей интонацией, когда не поймешь, всерьез он или шутит.
Илья расплатился золотой картой, быстро поцеловал меня и побежал к Арише. А я поехала домой на метро. По дороге думала: удивительно, магически просто подействовал крах советской империи на всех, кого я знала. Разве можно было предположить, что Илья, артистическая натура, станет деловым человеком? Что они расстанутся с Аришей — их брак казался из тех, что свершаются на небесах. И как же я забыла — он собирался что-то сказать про Федю!
Я не звонила Феде давно, а сам он звонить не мог, дорого. Теперь все это странно звучит: сидеть у телефонного аппарата на привязи, дорогие звонки за границу — не было мобильных, скайпа, телефонных карт, не было самого Интернета! Во Франции, правда, существовало устройство под названием «Минитель», их выдавали бесплатно на почте, был и у меня такой: узнать расписание поездов-самолетов- театров-кино, заказать билет, заказать столик — это был самый первый почти-Интернет. Как и почти все первое — во Франции.
Тем не менее меня грела мысль о том, что скоро, через несколько месяцев, я окажусь в счастливой Москве, выбирающейся из ужаса и нищеты последних лет — теперь там все с детской гордостью говорят, что по городу ездят «ролс-ройсы», открываются кафе и супермаркеты с десятью видами йогуртов, делается евроремонт (эти слова с «евро» страшно резали слух), и обязательно добавляют: «как в цивилизованных странах». Хочу в Москву. Решение принято, завершу парижский цикл и уеду.
Вернувшись домой, на
— Помнишь Илью? Он теперь мой брат.
Оказалось, мама Ильи, которая японка и которую он перевез к себе в Штаты, вышла замуж за папу Феди. Я этого папу как-то видела, он хоть и давно оставил семью, но поддерживал с Федей эфемерную связь. В отношениях главное — регулярность, и если кто-то кому-то как штык звонит раз в месяц, а пару раз в год еще и происходит встреча
— Отец зовет в гости, прислал приглашение, летом полечу.
Федя нигде еще не был, так что открытие Америки, как мне казалось, должно было его окрылить, но вышло иначе.
И вот я в Москве. Федя притаскивает телевизор, они с Ильей обнимаются.
