матерится так виртуозно, что я только диву даюсь. У меня даже создается впечатление, что он своими матюгами разгоняет плотные ряды машин, так что ему удается каким-то образом вклиниваться между ними.
— Ты уж извини, мать, но без этого разве ж по Москве проедешь?
Я только смеюсь в ответ. Он хороший парень, Вася. А в борьбе с московскими пробками все средства хороши. Например Натэлла, женщина с тонким музыкальным вкусом, однажды повергла меня в шок. Мы с ней попали как-то в пробку на Ленинградском проспекте, она тяжело вздохнула, поменяла диск в магнитофоне и вдруг врубила Верку Сердючку. Я чуть из машины не выпала, а подруга объяснила:
— Понимаешь, при пробках помогает, как это ни дико! Вот, смотри, что я говорила!
И в самом деле, пробка начала рассасываться!
— Но как тебе в голову пришло такое купить? — полюбопытствовала я.
— Это не мне, а Датико.
Датико был ее любимым племянником.
Я хотела было посоветовать этот способ Васе, но потом решила, что его виртуозный мат для меня приятнее.
Зарплату у нас выдают в конвертах. Вскрыв его, я обнаружила некоторую прибавку. Приятный сюрприз.
— Ошибки нет? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Нет-нет, все правильно, — успокоила меня бухгалтерша.
Надо бы чем-то порадовать Стаську, но угодить ей сложно, тем более что Ариадна заваливает ее тряпками, очевидно полагая их достойной заменой материнской любви. И я купила внучке коробку ее любимых конфет «Рафаэлло». Обожаю смотреть, как она их ест. Это целый ритуал. Ни чаю, ни кофе. Она садится в кресло, кладет свои длиннющие ноги на пуфик, двумя пальчиками берет конфету из коробки, подносит ко рту, потом, словно опомнившись, осматривает ее со всех сторон, нюхает, откусывает половину, закрывает глаза и долго-долго мнет языком во рту, наконец громко выдыхает: «Кайф!» — и бросает в рот вторую половину, но уже не смакует, а быстро проглатывает и облизывает пальцы. Интересно, что любые другие конфеты она ест только с чаем и без всяких фокусов. Как-то я ее спросила, почему, но она только плечами пожала:
— Понятия не имею.
Не успела я войти в квартиру, как позвонила Стаськина классная руководительница:
— Леокадия Петровна, прошу вас выбрать время и зайти в школу.
— Что-то случилось? — перепугалась я.
— Пока нет, но поведение Станиславы… Да и вообще, учебный год только начался и еще можно кое-что сделать… Как-никак выпускной класс.
— Но она же хорошо учится!
— Она стала много пропускать, и, думаю, вы не всегда в курсе.
— Прогуливает? — Да!
— Я поговорю с ней.
— Леокадия Петровна, если бы я не знала про ваши обстоятельства, я бы и внимания не обратила, но в данном случае… Девочка одна со старой женщиной… Прошу вас, будьте внимательнее. Хорошие оценки еще не все. Есть примеры, когда оценки отличные, а на деле ребенок отпетый…
— Есть что-то конкретное или это так, общие соображения? — вскипела я.
— Пока — общие! Но до конкретного может быть один шаг, — зловеще пропела училка.
— Хорошо, я учту и непременно поговорю с внучкой. Спасибо за сигнал! Это очень мило с вашей стороны, — дрожа от бешенства сказала я.
Идиотка не поняла иронии.
— Ну что вы — это мой долг!
— Я могу пока не приходить в школу?
— Да-да, я надеюсь этого разговора будет достаточно.
Вот же сука! Я и без нее боюсь за Стаську на каждом шагу, а она… Ну прогуляла девчонка урок, подумаешь, большое дело… Я и сама в юности прогуливала почем зря и ничего, выросла… Сейчас, конечно, совсем другие времена. Я-то, прогуливая, ходила в кино за двадцать копеек, а куда Стаська таскается? И с кем? Надо будет с ней поговорить. Хотя она меня совсем не боится. А вот Геру все же побаивается. Во всяком случае, прислушивается к его мнению. Гера — это мой брат, известный ученый и писатель-фантаст одновременно. Однажды я застала ее крутящейся перед зеркалом в купальнике с трусиками-стрингами, присланном Ариадной. Я знала, что она собирается на день рождения к однокласснику, который будут отмечать в бассейне. И ужаснулась:
— Стаська, ты с ума сошла. Это же просто безобразие!
— Ничего подобного! Очень даже клевый купальник.
— Где ты видишь купальник? Невооруженным глазом его не разглядишь.
— Лёка, ты устарела!
— Естественно, я ведь твоя бабка. Но глаза и мозги у меня пока еще на месте.
— Именно что на месте, вперед не двигаются.
— Не хами!
— Я не хамлю, просто констатирую факт.
— Сейчас придет Герман, спроси его.
— На фиг! Я все равно пойду так!
— Прямо по улице так пойдешь?
— Я что, похожа на придурочную?
— Как две капли воды! — отрезала я и пошла открывать дверь. — Гера, я прошу, посмотри на нее! — патетически воскликнула я.
— Я, по-твоему, голых девиц не видел? Видел, кстати, и получше.
— Что? — ахнула Стаська. Они с Герой дружат, и она была уверена, что он ее не сдаст.
— Что слышишь! Прикройся, особенно зад, он у тебя слишком тощий, чтобы всем демонстрировать.
Ну она за словом в карман не полезла:
— Ясный перец, такое старье ничего не понимает. Это самый писк и прикол.
— Видишь ли, детка, писк и прикол тоже должны быть к лицу, а в данном случае к жопе. Твоей жопке это не идет. Вероятно, эти трусики призваны возбуждать мужчин, но… У меня лично… они вызывают, я бы сказал, самые неприятные ощущения, несколько даже вонючие…
— Почему? — опешила она.
— Когда я вижу, как глубоко в задницу врезается эта веревочка, я невольно представляю себе, что когда девица их снимет…
— Хочешь сказать?..
— Вот именно.
И что бы вы думали? С тех пор она и сама таких трусов не носит и на других видеть не может.
Так что Гера умеет с ней справляться. Я этим не злоупотребляю, у него и своих забот хватает. Он профессор в МГТУ, к тому же пишет фантастические романы, которые пользуются большим успехом, и это не говоря о том, что у него уже пятая жена, которая моложе его лет на двадцать, к тому же, подозреваю, есть еще и любовница.
Утром Стаська сказала хмуро:
— Лёка, я на кладбище не поеду, сегодня у Нельки день рождения…
— И не надо. Мне лучше одной…
Сегодня день рождения не только у Нельки, но и у моего покойного мужа. Четырнадцать лет тому назад он умер в одночасье, от инфаркта. Умер на работе. Мы успели отпраздновать серебряную свадьбу… Лёня, Лёнечка, с его смертью для меня кончилась одна жизнь и началась совсем другая, без любви. Так тоже можно жить, особенно когда есть о ком заботиться. Мы с ним любили друг друга и гордились друг другом. Он был крупный инженер-ракетчик, засекреченный до идиотизма, как водилось в те годы.
