– в Московском представительстве этой компании, для знакомства и собеседования! Вот! – торжественно провозгласил он и как бы без сил опустился на стул. – А теперь можете забросать меня камнями.
Конечно, сразу же посыпались вопросы, фонтан вопросов, как выразился Алексей. Он хохотал, откидываясь на спинку стула, и не спешил удовлетворить любопытство женщин.
– Алеша, это бессовестно, наконец неприлично, – рассердилась Антонина Ивановна. – Тебе смешно, а тут решается судьба девочки.
– Мама Тоня, мне не смешно – мне радостно, потому что я все эти дни ломал голову себе и всем друзьям, обзвонил десятки фирм и предприятий и ничего не мог найти подходящего. А тут вдруг случай, – такой незначительный, ничего не обещающий, ну совершенно крохотный случай – и все моментально закрутилось!
Юля замерла в напряженном ожидании, держа в руках последний сверток, который она так и не успела развернуть и выложить на стол.
– Так вот, звонит мне мамина старинная знакомая, тетя Галя, и просит срочно проконсультировать одну молодую особу с жалобами на боли в сердце.
– А чего это она обращается к тебе, а не к своей закадычной подружке? – не удержалась и перебила Алексея Антонина.
– Ну-у… не знаю… у них там в очередной раз кошка пробежала, ты же в курсе – они всю жизнь то ссорятся, то мирятся, не поймешь. Словом, звонит она мне, я, конечно, соглашаюсь, и через час подъезжает ко мне вместе с этой особой. Молодая дама, почти моего возраста, чуть старше – ей тридцать семь…
– Выходит, эта старая перечница Галина нынче с молодыми дружбу водит или по-прежнему сводничает? – снова перебила сына Антонина.
– Мам-Тонь, ты несправедлива, Галина даже моложе тебя…
– Ну и что, а то я не знаю! Все равно, семьдесят лет – это уже старая перечница. Значит, сводничает.
– Вот тут ты ошибаешься, потому что эта дама замужем, и муж у нее итальянец, шеф того самого представительства, куда мы завтра с Юлей отправимся, – торжественно закончил Алексей свои объяснения.
– Что ж он на больной-то женился, или у них, в Италии, здоровые бабы перевелись?
Юля, несмотря на свою кровную заинтересованность в каждом слове Алексея, не могла отвести глаз от Антонины Ивановны, которую словно подменили – вместо отзывчивого, деликатного человека перед ней сидела старая недобрая женщина, неизвестно чем раздраженная, и язвила, не упуская ни одной фразы в рассказе сына.
Алексей мгновенно уловил причину напряженного внимания Юли и сказал примиряюще:
– Юлечка, не обращайте внимания, мама не любит тетю Галю и хотя есть за что, но в данном случае эта старая перечница, с чем я тоже соглашусь, сыграла важную роль в вашей судьбе.
– Заметь, совершенно неосознанно, – не упустила случая вставить реплику Антонина.
– Разумеется, – Алексей улыбнулся Юле, взял у нее из рук сверток, развернул – там оказался пакетик с фисташками – и вручил матери со словами: – Твои любимые.
– Хитрец доморощенный, – пробурчала она и взяла пакет.
– Ну и, наконец, финал истории: у дамы оказалось совершенно здоровое сердце, но небольшая межреберная невралгия в этой области, что я и диагностировал, к ее великой радости. После чего мы слегка поболтали и в процессе болтовни я выудил заинтересовавшие меня сведения об итальянском муже. Мысленно я мгновенно сделал стойку, а вслух небрежно предложил для него ценный кадр.
Теперь наступила очередь Юли перебить Алексея:
– Господи, я же ничего не умею, не знаю! Что я буду делать в этой фирме? Наверняка им нужны какие- нибудь профессионалы.
– Не волнуйтесь заранее. Дело в том, что дама прямо из моего кабинета позвонила мужу, и оказалось, что ему нужна – далее слушайте внимательно! – молодая, энергичная, толковая, интеллигентная особа с хорошим русским языком и обязательным знанием итальянского, желательно симпатичная. Я считаю, что ему крупно повезло.
– А почему такой акцент на хорошем русском языке? Ясно ведь, что россиянка знает родной язык, – спросила Антонина Ивановна, с вожделением жующая соленые фисташки, собирая скорлупу в ладонь.
– Видишь ли, этот итальянец неплохо говорит по-русски, он в молодости жил в Турине, учился там в университете. Параллельно ходил на занятия русского языка в культурный центр «Русский мир», как поведала мне его супруга. Есть там такой центр, где итальянцы изучают русский, а русские – итальянский язык. Они иногда устраивают встречи с писателями, актерами, музыкантами из России, по разным причинам забредшими в Турин, и за спасибо приглашают их пообщаться с учащимися. Так что с нормальным русским языком будущий Юлин шеф достаточно хорошо знаком, чтобы прийти в ужас от тех речей, которые выдают ему на собеседовании претендентки на вакансию в его офисе.
– Как же они смогли выучить итальянский, если не знают родного языка? – удивилась Юля.
– Они знают тот русский язык, на котором говорят у них дома, в школе, в институте, и вовсе не считают его в чем-то ущербным. А книг практически не читают, в нормальные театры не ходят, сидят в интернете, где даже в литературном журнале «Лебедь» полно ошибок – и стилистических, и грамматических. Дама эта привела пару примеров из тех, что записывает на память ее муж, поклонник русского языка, так я хохотал до колик в животе. На собеседовании он спрашивает девицу, довольна ли она своим нынешним материальным положением. Она отвечает: «Нормалек». На второй вопрос, почему же тогда решила поменять место работы, последовал ответ: «Хочется малость побольше получать». Когда она ушла, он полез во все доступные ему словари, но «нормалек» нигде не обнаружился, и только дома жена ему объяснила. Вот поэтому он решил ужесточить отбор и в качестве одного из критериев назвал знание хорошего русского языка.
– Ну что ж, – удовлетворенно подытожила беседу Антонина Ивановна, – ты все правильно рассчитал, здесь есть разумное, рациональное зерно. Дай-то Бог, чтобы все получилось.
– Но я же говорю, что ничего не умею. Кроме языка надо еще что-то знать, а у меня только хорошее школьное образование и золотая медаль, которая никому сейчас не нужна.
– Ты, девочка, забудь слова «не умею», «не знаю», держись спокойно, с достоинством, ничего не бойся. В таких случаях всегда помни, что ты ничего не теряешь, тогда и разговор сам по себе сложится. Я бы посоветовала идти не с пустыми руками, а написать свое резюме, как сейчас принято. Одно дело, если ты сама говоришь: «Знаете, я окончила школу с золотой медалью», а другое дело, когда он сам это прочитает.
– Мама Тоня абсолютно права. Это современный подход к делу.
– Значит и старая перечница на что-то еще годится, – улыбнулась Антонина. Теперь это была прежняя, доброжелательная, ласковая хозяйка дома.
Юля подумала, что многого не знает об этих людях, их прежней жизни, что, скорее всего, еще много загадок предстоит узнать, разгадать. И еще с приходом Алексея ей показалось, что они с ним знакомы давным-давно.
После ужина с итальянским вином и разными деликатесами, которые он принес, последовал ежевечерний musikabend, то есть музыкальный вечер, как в шутку называл его покойный академик, по аналогии с классическим Klavierabend. Сначала слушали симфоническую поэму Глазунова «Стенька Разин», потом блестящее фортепьянное произведение Балакирева «Исламей».
– Иван Егорович очень любил Глазунова, – вздохнув, сказала Антонина Ивановна. – Он всегда рьяно спорил по поводу его симфонизма с разными музыковедами и возмущался, что так редко его исполняют. Обидно, что за рубежом его знают лучше, чем у нас. Да и Балакирева сейчас вряд ли услышишь, совсем перестали исполнять его «Исламей», правда, я уже давно не хожу на концерты. Говорят, что Лист требовал от своих учеников обязательного исполнения этой пьесы.
После развода Тамара и Кирилл не встречались более года. Казалось, все должно наладиться в жизни каждого из них, но Кирилл не переставал любить ее, а она не могла угомониться, потому что начиная со школьных лет привыкла, что он всегда с ней, при ней. Ну, поссорились, ну, разбежались, но потом он вновь возвращался к ней. Это стало даже неким знаком качества для нее, от таких женщин не уходят, говорила она близким подругам и была уверена, что никогда ни одна другая
