мерным маршем идут облака к океану, как влажные флаги, моё сердце насквозь тоже синей картечью пробито — я умру как они, мне достанет на гибель отваги. * «айриши» — ирландцы («Irish» — англ.), зелёный — национальный цвет ирландцев.
Толкач, какая-то малявка, весь ржавенький, да еле дышит, а всё же на воде виляет и баржу тычет. С еврейскими глазами белки и профилем красавиц местечковых клубки своих усилий мелких, но до безумия толковых. Давай же впишемся в природу как два больших и несуразных от общей линии отхода, вполне периферийных, частных. Вращать мороженое палочкой, стаканчик не порвав бумажный, отставив Фёдора Михалыча с зачином фразы на «Однажды…» и слышать вызреванье листиков, цветков увядших осыпанье… Что нам Алёши или Митеньки, что Грушеньки нам упованья! В Апреле дни приходят новые, как первые от Сотворенья, вот — небо с солнечной основою, а вот — травы столпотворенье. Внизу — цветное и зелёное, вверху — то белое, то — синее, и пахнет Библией солёная морского горизонта линия. Андрею Грицману
Сон мне снится, что воду на голову льют, не давая просохнуть, и какой-то умучанный люд набегает из комнат. Я сижу под осклизлой стеной, а палач мой курчавый изгиляется всласть надо мной, — Боже, правый… Моё тело стреножено так, что нельзя шевельнуться. На лице моём ужас и страх, даже губы трясутся. И никто из стоящих людей палача не оттащит, хоть и знают, что я не злодей, только бельмы таращат. А пока я сижу у стены, пусть они отдыхают. Разве в чём-то они тут грешны?
