ив.
Харк первый появляется из — за кустов и испускает крик… Позади него его братья тоже останавливаются в глубоком изумлении. Перед ними на далеком расстоянии, на лужайке, усеянной пробковыми деревьями, неподвижно расположилась огромная толпа. Вид ее поражает центавров ужасом Их тело сходное с телом центавров, держится на такиж же, как и у них, четырех ногах. Одна из двух голов напоминает голову лани, другая же походит на голову животных — царей. Тонкие руки потрясают в воздухе остроконечными палками и легкими палицами.
Между этими четвероногими двигаются бледные силуэты «убийц». Одни из них сжимают в своих руках непонятные предметы, сделанные из дерева, другие же держат какие-то ветки из неизвестного блестящего вещества. Некоторые встали на колени; вытянув одну руку вперед, они сгибают ветку, другую же руку они тянут назад. Хайдар первый рассеял удивление своего народа, сказав:
— Вспомните, что сказал Оиоторо: «убийцы» сделали Кахара своим рабом.
Хайдар прав. Центавры узнают удлиненную голову и гриву лошади. Возгласы гнева вылетают из грудей. Их гордость уязвлена унижением Кахара, формы которого похожи на нижнюю часть их туловища. «Убийцы» — палачи всего живущего. Центавры носят в себе души всех животных вместе.
С громким криком Харк бросается вперед, размахивая своей дубиной. Ревущий ураган несется позади него. Пространство исчезает под их ногами.
В противоположность им убийцы остаются все так же неподвижны. Те, которые стоят на коленях, вперили свой взор в нападающих. Другие же, усевшись на лошадей, внимательно следят за движениями одного из них; он вероятно, их вождь, потому что всех превосходит ростом. Над его ртом виднеется целый куст белой шерсти, который разделяет его лицо на две половины. Он сидит на черной лошади, которая опутана какими-то блестящими путами.
На него-то и обрушится палица Харка: он заранее радуется, чувствуя уже, как топчет его своими ногами.
Центравры приближаются еще несколько шагов, и безжалостные будут наказаны. Белый вождь помахивает своей палкой и испускает крик: не просит ли он уже пощады?
Рука стоящих на коленях выпрямляется с таким усилием, что кровь приливает к их лицам, но затем обе руки вдруг опускаются: в воздухе слышится свист и шум атласных крыльев. Центавры подымают головы. С ужасным хрипением Харк вытягивается во весь рост охватывая обеими руками свое пронзенное стрелой горло, одну минуту шатается и падает, ревет, роет землю всеми шестью членами и изрыгает черную кровь…
Дюжина его братьев тоже валится на землю, испуская болезненные крики. Некоторые из них вытаскивают оружие и, с яростью кусая свои раны, поднимаются снова; спотыкаясь о тела, животные — цари колеблются и топчутся на месте.
Проклятые с поспешностью снова натягивают свои луки и выбрасывают целую стаю мрачных птиц. Опять четыре или пять центавров падают на землю, корчась в страшных конвульсиях. Остальные не станут ждать третьей атаки. Великан Кольпитру с ободранным плечом несется вперед. Перескакивая через трупы, все остальные с поднятыми палицами присоединяются к нему. Охваченные страхом лучники бегут; лошади пугаются, храпят и тоже бегут, невзирая на все усилия ездоков. С ужасающим треском вся орда с шестью членами обрушивается на смешавшуюся толпу «убийц». Лошади и люди — все отступает перед их натиском. То падая, то подымаясь, палицы разбивают их черепа и обращают их члены в порошок. Копыта давят хрупкие тела. Испуганные лошади кое — как отбиваются, увеличивая беспорядок. Но голые и хрупкие люди бросаются на землю и бесстрашно устремляются на атакующих.
Острые дротики и бронзовые мечи погружаются в груди центавров и останавливают удары их сильных рук. Кровь струится. Не чувствуя боли, центавры поражают, мнут и убивают, пока глубокая рана не заставляет их опуститься на скользкую землю. Прежде чем умереть каждый из них поразил бесчисленное количество жертв. Напрасно вождь с белыми усами подстрекает мужество своих братьев, уговаривая их возвратиться на поле сражения. Тогда он сам бросается вперед и пронзает своим мечом Каплама, который уже занес над ним свою палицу.
«Убийцы» ослабевают, отступают, прячась за кустарником и за пробковыми деревьями. С победоносными криками центавры преследуют их… Даже белый вождь колеблется и озирается назад. Коричневая Сарка бросается на него, размахивая своей дубиной. Она отомстит за Каплама, того Каплама, который сделал ее матерью… Но вот центавриха с глухим стоном падает на колени. Вооружась маленькими острыми мечами, десять человек, из самых ловких, бросаются на повелителей сзади, рассекают им поджилки и распарывают животы.
Многие центавры, шатаясь и глухо рыча, путаются ногами в своих внутренностях. Другие, обернувшись, бросаются на нападающих. Большая часть из них уже перебита. Остальные бегут. Наконец-то они торжествуют…
Но нет! Новая опасность словно валится с неба. Лучники, взобравшись на стволы пробковых деревьев, уселись на ветках и осыпают их своими стрелами. Палк, Хагдан, Колаак падают на землю, сжимая ее в своих скорченных руках. В безумном гневе их братья бросаются на шероховатые растения, охватывают их своими руками, сдирая кожу зубами, и валят их, напрягая все свои мускулы. Они падают под градом летящих на них стрел, с выколотыми глазами, окровавленными плечами, но вот под влиянием гнева они снова вытягиваются во весь свой огромный рост, чтобы нападать с новой силой. Под натиском Кольпитру один дуб обрушивается вместе с лучниками, которые спрятались на нем. В одно мгновение ока их валяющиеся тела представляют из себя бесформенную массу.
Тем временем белый вождь вернул своих людей. Бледные тела появляются отовсюду и с новым жаром они бросаются на врага.
Все палицы давным — давно уже перебиты или, влажные от крови, выскользнули из рук. Безоружные центавры душат врага своими могучими руками, лягают их и давят своими окровавленными ногами. На волосах, на плечах, на ногах у каждого из них висит по крайней мере, по восьми человек, которые ищут куда бы нанести им смертельный удар. Каждую минуту какое-нибудь огромное тело, сопровождаемое победоносным криком, падает.
Уже четыре раза, благодаря невероятным усилиям, Кольпитру освобождался от нападающих, придавив дюжину врагов огромной тяжестью своего тела… Но в пятый раз они атакуют его еще большей толпой. Не выжидая их нападения, великан обрушивается на них, разражаясь неистовым хохотом. Не обращая внимания на свои раны, Хайдар, Треп, Сакарбатуль разбивают груди, расплющивают черепа и прокалывают животы Всюду, где они проходят, нечистые падают. Но проходит минута, другая, и число их снова начинает увеличиваться. Что же делают их братья?
Уже три раза Хайдар и Кольпитру испускают тревожный крик: никто не является на их призыв. Вооружившись мечами, выпавшими из рук людей, они наносят вокруг себя удары. Скоро около них образуется пустое пространство. Треп и Сакарбатуль разят так же, как они. Еще раз проклятые отступают и в беспорядке разбегаются.
Остановившись немного передохнуть, центавры озираются… Крик ужаса вылетает из их горла. Среди окровавленного и покрытого трупами леса, откуда несется запах смерти, они остались одни. Остальные или бьются в предсмертных конвульсиях или представляют из себя безжизненные трупы. Вот почему они напрасно призывали своих братьев…
Крик, вырывающийся из их грудей, так ужасен, что останавливает на минуту крики людей, стоны умирающих кругом доносятся так тихо, что слышно, как кровь струится из раненых плеч. Предчувствуя смерть, они остаются неподвижны.
Белый вождь выступает один. Он останавливается в нескольких шагах от них и произносит непонятные слова. Но Хайдар смотрит на него пристально и дрожит В его памяти еще горят два голубые глаза, похожие на те, которые смотрят сейчас.
Тогда он вспоминает удар молнии, падение дерева и чудо с огнем…
Но нечего предаваться напрасным мечтам. Час смерти настал. Четыре центавра, сжимая оружие в руках, готовятся броситься. Белый вождь бросается в сторону. Целая туча стрел останавливает их натиск.
Три стрелы впились Хайдару в плечо, а одна торчит в ноге. Пораженные в грудь и лицо Треп и Кольпитру пали. Сакарбатуль вздрагивает и приподнимается. Кольпитру снова на ногах и его команда
