— И то правда! Забери свое, и делу конец.
— Товар в корзинке, зачем поднимать скандал?!
— Да-а, братец, чуть было греха на душу не взяли!
— Надо еще проверить, все ли на месте, — понемногу уступал Абду Саббур. — Он переворошил корзину и торжествующе объявил: — Так и есть! Не хватает!
— Чего?
— Мятных лепешек и банки сардин, — звонко выкрикнула Сейида.
— А это не воровство?! Все равно надо звать полицейского.
— Обойдемся без полиции — она сама заплатит, — твердо сказал юноша.
— Чем?! Думаешь, у нее есть деньги?
Сейида понурила голову: Саббур прав, у нее нет ни миллима.
— Видишь? Без полиции не обойтись! — оживился торговец.
— Верну я тебе деньги, отпусти ради Аллаха! — в отчаянии взмолилась Сейида.
Она попыталась вырваться, но Абду еще крепче ухватил ее за руку.
— Клянусь Аллахом, через пять минут принесу!
— Так я тебе и поверил.
Но зрителям уже надоело. Минуты жгучего интереса не могут тянуться беспредельно. Даже самые кровожадные поостыли.
— Хватит, Саббур! Пора кончать эту историю.
— Вот сдам ее в полицию, на том и кончим. Или пусть выкладывает два пиастра.
— Только и всего? — удивился юноша.
— Для меня и это деньги.
— Так бери — и дело с концом! — И спаситель Сейиды протянул монету Саббуру.
— А ты здесь при чем? — воззрился на него лавочник.
— Тебе не все ли равно, кто заплатит?
Саббур неохотно взял деньги. Не спеша направился в лавку и, появившись вновь на пороге, бросил пустую корзину в лицо девушки.
— Теперь я тебя запомню, проходимка! К моей лавке и близко не вздумай подходить, а то я найду на тебя управу.
Сейида медленно побрела по улице. Ей еще не верилось в свое чудесное спасение. Толпа растаяла так же мгновенно, как и собралась. Ничего не напоминало, что только минуту назад здесь бушевали страсти. И в лавке Саббура все было по-прежнему — мотался за прилавком хозяин, галдели покупатели. Время шло своим чередом: для них — медленно, а для него — быстро.
Незнакомец молча шагал рядом с девушкой. Почему он за нее заступился? Сейида не могла себе этого объяснить. Да еще отдал лавочнику два пиастра… Надо что-то придумать, чтобы побыстрее вернуть ему долг. Перед таким человеком не хочется казаться неблагодарной. Сейида поборола смущение и решилась заговорить:
— Те два пиастра… Нужно тебе прямо сейчас?
— А ты можешь отдать?
— Честно говоря, нет…
— Что ж тогда спрашивать?
— Возьми, если хочешь, банку сардин и мятные лепешки.
— Значит, ты их припрятала?
— Да, в прачечной у Халиля.
— Скажи, что тебя толкнуло на такую выходку?
Сейида почувствовала, что вот-вот расплачется.
— Сама не знаю, — проговорила она сквозь слезы.
— Тебе нужны деньги?
— Могу прожить и без них…
— А где ты работаешь?
— Нигде.
— Я хотел сказать, у кого ты служишь?
— И не служу.
— А мне показалось, что ты служанка.
— Отчасти так и есть…
— Значит, живешь у родных.
— Какие они мне родные! Десятая вода на киселе.
— А кто они?
— Хозяина зовут хаджи Бараи. Отец работал у него, пока не умер.
— А где твоя мать?
— Я ее никогда и не видела.
Юноша с искренним сочувствием посмотрел на Сейиду и решил не продолжать печальную тему.
— Главное — больше не заниматься такими делами, а то не миновать беды. Сегодня ты избежала наказания, а в другой раз не удастся.
Вряд ли ей прожить без наказаний. Она окружена ненавистью, и нет человека на свете, который бы испытывал к ней добрые чувства. Незнакомец уйдет, а Сейида вернется в мир ненависти, лицемерия и эгоизма. Ни от кого ласкового слова не услышишь. Пожалуй, только Аббас не питает к ней зла, но она для него значит не больше любой другой вещи, о которой не вспоминают, пока не понадобится…
Собираясь прощаться, юноша приостановился и заглянул ей в глаза:
— Я больше ничем не могу тебе помочь?
— Возьмите меня к себе, — неожиданно попросила Сейида. — Служанкой.
— А что скажут твои родственники?
— Они мне не родственники.
— Я имею в виду тех, у кого ты живешь.
— Не думаю, чтобы они очень расстроились.
— Ты и вправду хочешь пойти в служанки?
— А сейчас я кто? Делаю, что прикажут, только бесплатно!
Юноша не знал, что и ответить. Если привести с улицы неизвестно кого, да еще рассказать о происшествии в лавке, мать вряд ли обрадуется. И ее не осудишь… Но в то же время он знал, что им нужна служанка. Прежняя вышла замуж и уехала к себе в деревню. Мать просила знакомых подыскать ей кого- нибудь. Правда, к нему она не обращалась, да он в этом и не разбирается.
— Я зла вам не причиню. А работой останетесь довольны: и постираю, и ковры выбью, и полы вымою, — едва удерживаясь от слез, уговаривала Сейида.
— Но я сейчас иду не домой, — нерешительно произнес юноша.
Значит, не судьба тебе, Сейида, избавиться от жестокой хозяйки. Ты обречена на каторжный труд и несправедливые обиды, пока жива Умм Аббас. Аллах ниспослал тебе крупицу участия, но пламя признательности и благодарности, разгоревшееся в твоей душе, как видно, не тронуло его. Всевышний не хочет помочь тебе попасть к людям, похожим на твоего защитника, — искренним, добрым, заботливым. Юноша сейчас уйдет. Сейиде стало страшно.
— Может, все-таки возьмешь сардины и мятные лепешки? — спросила она, лишь бы что-то сказать.
— Оставь себе, только, пожалуйста, больше ничего подобного не вытворяй.
— Хорошо… — еле слышно прошептала она и, тяжко вздохнув, направилась к своему тупику.
— Послушай!.. — неожиданно остановил ее юноша. — Как тебя зовут?
— Сейида.
— Послушай, Сейида, я отведу тебя к маме, а уж она скажет, нужна ей служанка или нет.
В темноте, окружавшей Сейиду, блеснула полоска надежды, словно глухой порой приоткрылась дверь, роняя на мостовую отсветы домашнего очага.
— Я буду стараться изо всех сил! — поспешила уверить она.
