легче обидеть. Правда, мы себе в этом не признаемся, собственные обстоятельства кажутся нам настолько важными, что оправдывают любой выход. А как должны чувствовать себя те, за счет которых мы вышли из своих затруднений? До этого нам нет никакого дела. Для нас существуют лишь собственные обиды. Вот и ты, Сейида, так же несправедлива. Тебя обманывает Аббас, а ты — Абду Саббура, которого в первый раз видишь!
Ну и что из этого? Обман, ложь — это обычное оружие самозащиты, от которого отказываются только святые да сумасшедшие. Любые поступки становятся прегрешениями, достойными раскаяния, только в том случае, когда ложь бессильна их скрыть. Преступления — это всего лишь неловкие шаги, которые невозможно заглушить лицемерными словами и ханжескими молитвами. Люди доказали ей это своими бесчисленными обманами. И она платит им тем же. Кому? Да разве тут разберешь, когда удары сыпятся отовсюду? Бей наугад — другого выхода нет! Такова жизнь! И кто осудит ее за то, что ей хочется выжить?
Нет, Сейида не позволит себе раскиснуть от благодушных размышлений, сегодня она победительница: корзина полна, хозяйке приготовлены два пиастра сдачи, и еще десять зажаты вот здесь, в кулаке. Чем не богатство?! Хочешь, покупай любые сладости, хочешь — зеркальце, гребешок, косынку! Ну а дальше? Потратит эти деньги и снова серая жизнь — ни лакомств, ни удовольствий? Что над этим задумываться? Прежде нужно еще сохранить деньги от всевидящего ока хозяйки и припрятать покупки. А верно, где ей хранить будущие обновки? Ломай теперь голову — ни одного укромного уголка на примете. Эх, Сейида, сначала обзаведись ослом, а потом думай, куда его ставить!
Поглощенная своими думами, девушка не заметила, как подошла к дому.
— Не могла найти яиц покрупнее? — встретила ее Умм Аббас, с подозрением заглядывая в кошелку. — Небось еще и несвежие! И сыр сухой…
Сейида почти не слышала придирок. Ее мысли занимало лишь внезапно свалившееся богатство. А вдруг хозяйка заставит разжать кулак и увидит деньги. Подымет скандал на весь город, изобьет до полусмерти, обвинит во всех пропажах, которые когда-либо происходили в доме…
— Ты налила воду для птицы? — как сквозь сон донесся до нее голос хозяйки.
О радость! Кажется, пронесло…
— Нет!
— То есть как «нет»? Я еще утром сказала!
— Прости, мама, забыла.
— Вот я тебе напомню!
Сейида метнулась выполнять поручение. Прибежав на кухню, она окинула взглядом полки в поисках пустого бидона. Вдруг на глаза ей попался глиняный кувшин, которым почти не пользовались. Отличный тайник! Сейида быстро запустила руку в кувшин, разжала кулак и вскрикнула от неожиданности — кто-то неслышно подошел сзади и схватил ее за талию.
— Ну, чего испугалась? — раздался за спиной голос Аббаса.
Сейида обернулась. Сердце билось в груди, как птица в клетке. Она попыталась взять себя в руки.
— Что ты тут забыл? — напустилась она на Аббаса.
— Тебя!
Нашел время любезничать! Надо бы бежать за водой, но как отойдешь от кувшина, в который положила деньги.
— Ты сама не своя. В чем дело?
— Ни в чем.
— Что ты положила в кувшин?
— Ничего.
— А ну-ка, покажи.
— И не подумаю!
Сейида старательно загораживала кувшин, и это еще больше разжигало любопытство Аббаса. Он попробовал оттащить девушку.
— Не смей!
— Что ты тут прячешь?
— Сказала же тебе — ничего.
— Тогда почему не даешь заглянуть в кувшин?
Он еще упорнее потянул Сейиду в сторону, но девушка извернулась, вырвала кувшин и мигом вытащила деньги. Аббас навалился на нее всем телом, схватил за руку, стараясь разжать кулак.
— Давай показывай!
— Пусти!
— Скажешь, что у тебя в кулаке, тогда отпущу.
Сейида, пытаясь спрятать руку за спину, с отчаянием выпалила в лицо неотвязному парню:
— Десять пиастров!
Аббас от удивления даже рот раскрыл.
— Врешь?!
— Клянусь Аллахом!
— Где раздобыла?
— Не твое дело!
— У матери стянула?
— У нее стянешь!
— А где взяла?
— Не скажу.
— Тогда пойдем к матери.
Все, Сейида, тебя приперли к стенке. Придется сказать правду — иного выхода нет. Аббас вряд ли передаст матери, он ничем с ней не делится. А ведь главное, чтобы не узнала хозяйка… И Сейида решилась:
— Я обманула бакалейщика.
— Как же ты ухитрилась?
— Набрала полную кошелку и не заплатила.
— Что-то похоже на сказку!
— Я сказала ему, что уже отдала деньги.
— И он поверил?
— Не сразу.
— А как ты его убедила?
— Клялась, божилась, призывала Аллаха…
— Вот осел! Ловко же ты его надула! — восхищался Аббас. И, немного подумав, добавил: — Только зачем тебе прятать деньги в кувшин, глупенькая? Дай их лучше мне, а я их спрячу.
— А потом с тебя спрашивай.
— Ну, клади в кувшин… Пусть мать на них наткнется.
Тоже верно. Что же делать?
— Давай, не бойся, — настаивал Аббас.
— Ладно, бери! Только поклянись, что вернешь.
— Конечно, верну.
— Клянись!
— Клянусь пророком!
Глупышка Сейида! Требуешь клятвы, хотя прекрасно знаешь ей цену — вспомни, как ты божилась в лавке Абду Саббура!
Глава 10
