— Я слушаю, — подбодрила его Сейида.
— Если ты согласишься, чтобы я отписал на тебя землю… Разумеется, все постройки, которые мы там сделаем, станут твоей собственностью.
— Неважно, что кому будет принадлежать… Мы ведь для наших детей стараемся…
— Нет, нет, иначе меня совесть замучит. Переведем на твое имя участок в переулке эль-Гамамиз и будем в расчете.
На следующий день Аббас потащил Сейиду обозреть ее будущие владения. По узкому переулку, создавая еще большую тесноту, ходил пятый номер трамвая. Они остановились возле тележки с прохладительными напитками, стоявшей на краю пустыря, и Аббас широким взмахом руки очертил участок, границами которого были улицы Баб эль-Хальк, эль-Азхар и Мухаммед Али, — небольшой квартал дряхлых, полуразрушенных домов.
— Похоже на тот район, где я родилась… — с некоторой долей разочарования произнесла Сейида.
— Глупая, все эти дома будут снесены! — снисходительно рассмеялся Аббас. — Сюда вольется улица эль-Халиг, и ширина проспекта достигнет ста метров… Вот увидишь, какую я здесь типографию отгрохаю!
— Сколько себя помню, идет болтовня о реконструкции, а все остается по-прежнему. Снесли несколько домишек, на том все и кончилось.
— Ну, я-то точно знаю. Мне сказали в управлении по благоустройству, что работы завершатся еще в этом году.
Аббас повернулся к торговцу лимонадом.
— Послушай, приятель! Завтра сюда должен подъехать инженер Ид эль-Мукавиль. Передай ему, чтобы он зашел ко мне в контору. Скажи, Аббас-бей хочет его видеть… Он меня знает.
— Обязательно передам, многоуважаемый бей!
Каждое слово этого деловитого разговора бальзамом ложилось на размягченную душу Сейиды. Единственное, что еще ее немного беспокоило, — это пригодно ли избранное место для строительства такой современной типографии, как задумывал Аббас-бей. Для упрощения финансовых операций банковский счет Сейиды целиком перевели на имя Аббаса, теперь Сейида могла отойти от детального обсуждения дел и полностью отдаться ожиданию ребенка.
Это великое событие произошло летней ночью. Схватки начались под вечер, перед заходом солнца. Явился врач, осмотрел роженицу и успокоил домашних:
— Еще рановато.
Он отдал несколько распоряжений, попросил сиделку в случае чего позвонить ему в больницу или домой и степенно откланялся.
Аббас тоже собрался уходить.
— Ты куда? — слабым голосом спросила измученная Сейида.
— Загляну в типографию — срочный заказ. И потом, надо повидать инженера, обговорить кое-какие детали проекта…
— Я думала, строительство уже началось…
— На этой неделе приступим. Как всегда, затянули с оформлением всяких документов. Договоры, сметы, официальные разрешения — сам черт ногу сломит!
— А ты не можешь отложить это на завтра? Мне бы так не хотелось оставаться одной… Я уверена, что доктор ошибается — роды вот-вот начнутся.
— Ты твердишь об этом уже целую неделю.
— И все-таки не задерживайся, я тебя очень прошу.
— Конечно, конечно, дорогая…
Аббас направился к заведению «Вуждан». В городе было затемнение, слышались глухие раскаты отдаленной артиллерийской канонады. Немцы рвались к Каиру. Сирены воздушной тревоги ревели так часто, что, к ним уже привыкли.
Карточная компания давно собралась за ломберным столом. Абдель Барр, чиновник министерства труда и постоянный партнер Аббаса, шутливо покачал головой:
— Опаздываешь! Мы уж начали думать, не заболел ли…
— Наследник задержал! — засмеялся Аббас.
— Можно поздравить?
— Нет еще. Наверное, завтра.
— Ты рад, что станешь отцом?
— Мне-то, честно говоря, все равно, а жена счастлива. До того поглощена этим событием, что даже оставила меня в покое.
Кинорежиссер Омар подбросил в угасающий разговор новую тему:
— Немцы дошли до эль-Аламейна…
— Да, англичанам туго приходится, — отозвался третий картежник.
— Скоро им придется убраться…
— А ты за кого?
— Один черт…
— Сегодня демонстранты кричали здравицы в честь Роммеля!
— Правительство подает в отставку…
— А что изменится?
Вновь заревела сирена и раздались крики: «Гаси свет!»
— Может, спуститься в убежище?
— Дождемся отбоя и продолжим, — предложил Абдель Барр.
Аббас покачал головой.
— Не хочешь играть? — удивился партнер.
— Пойду к жене.
— С каких это пор ты стал таким нежным?
— Боюсь, как бы не испугалась тревоги… В следующий раз посидим подольше…
На улицах царила непроглядная темень. Лучи прожекторов бороздили черное небо. Аббас пешком добрался до дому и постучал в дверь: звонок не работал — электричество было отключено.
Ему открыла служанка с керосиновой лампой в руках.
— А у нас гость! Маленький Габер, — радостно зашептала она.
— Габер? — удивился Аббас.
— Ну да! Так госпожа назвала сына!
— А по мне, как ни назови… Все кончилось, и слава Аллаху!
На пороге спальни его встретила сиделка.
— Поздравляю с новорожденным, бей!
Вот у тебя и появился наследник, Аббас. Наследник долгов, подмоченной репутации, не внушающего доверия имени… Если бы бедняжка Сейида подозревала, какая доля ожидает ее сына!
Аббас вошел в комнату и радостно воскликнул:
— Какое счастье, Сейида! Благодарение Аллаху, все обошлось благополучно!
— Ты видел ребенка? Мальчик… На тебя похож!
— На меня? Вот уж зря! Разве не хватит одного Аббаса?
Сейида слабо улыбнулась.
— Я назвала его Габером в честь покойного отца.
— И правильно сделала, дорогая. — Он обвел взглядом комнату. — Где же доктор?
— Все произошло так быстро, что он даже не успел приехать, — ответила сиделка. — Пришлось мне принимать роды…
Аббас посмотрел на измученную жену, на крошечное существо, спавшее у ее груди, и подумал насмешливо и горько — перед собой-то ведь незачем притворяться: «Что ты наделал, Аббас? Только этого тебе не хватало!»
